Стражи Халисстры вернули на прежнее место ее капюшон, снова закрыв ей глаза. Она стояла спокойно и позволила им сделать это, не протестуя. Если тюремщики привыкнут к ее покорности, то, возможно, они сделают какую-нибудь ошибку и дадут ей шанс вырваться из их лап.
Стражи вывели ее из зала обратно на улицу. Халисстра почувствовала, что воздух стал совсем студеным, ощутила даже сквозь капюшон, что небо делается ярче. Близился рассвет, ночь таяла с приближением солнца. Она гадала, не собираются ли стражники запереть ее в какой-нибудь открытой клетке, в месте, где все любопытствующие и недовольные смогут подходить и, глумясь, мучить ее, но вместо этого ее отвели в другое строение и там заставили спуститься вниз по короткой каменной лестнице.
Зазвенели ключи, заскрипела, отворяясь, тяжелая дверь, и жрицу ввели внутрь. Ей развязали руки лишь для того, чтобы снова сковать их тяжелыми железными кандалами. Грубые руки толкнули Халисстру к ее месту.
– Слушай хорошенько, дроу, – послышался голос. – С тебя снимут капюшон и вытащат кляп, как приказал лорд Дэссаэр. Однако если только ты попытаешься произнести заклинание, тебе наденут стальной намордник и так обмотают голову капюшоном, что ты станешь бороться за каждый вдох. Мы не хотим изменять себе и жестоко обращаться с пленниками, но втройне отплатим за любое беспокойство, которое ты нам доставишь. Если нам придется переломать тебе руки-ноги и раскрошить челюсть, чтобы усмирить тебя, мы это сделаем.
С нее сняли капюшон. Халисстра зажмурилась, оказавшись в ярко освещенной камере, залитой горячим солнечным светом, просачивающимся сквозь решетку в одном из верхних углов. Несколько вооруженных стражников напряженно следили за ней, ловя любые признаки возможных неприятностей. Она просто проигнорировала их и позволила себе сползти по стене. Ее руки были туго скованы, и кандалы прицеплены к надежному креплению на потолке, хитро устроенному так, чтобы выбирать всякую слабину цепи.
Стражники оставили ей полбуханки черствого золотисто коричневого хлеба и мех из мягкой кожи с холодной водой и вышли из камеры. Дверь оказалась из клепаных стальных пластин и явно запиралась на ключ и засов снаружи.
«И что теперь?» – подумала Халисстра, уставившись на противоположную стену.
Из того немногого, что она увидела в наземном городе, Халисстра предполагала, что ее товарищи сумели бы отбить ее достаточно легко, с незначительными усилиями.
– Это едва ли, – пробормотала сама себе Халисстра.
Она была лишившейся Дома изгнанницей, полезность которой не могла перевесить того простого факта, что, как старшая дочь знатного Дома, она являлась наиболее опасной соперницей Квентл в отряде. Наставница Академии должна быть только счастлива предоставить Халисстру ожидающей ее судьбе.
Кто стал бы спорить с Квентл в ее защиту?
«Данифай?» – пришло в голову Халисстре.
Она уронила голову на грудь и рассмеялась, тихо и горько.
«Должно быть, я действительно дошла до отчаяния, – подумала жрица, – раз надеюсь на сострадание Данифай».
Данифай, сама некогда ставшая пленницей в бою, должна была оценить восхитительную, совершенную иронию этой ситуации. Заклинание уз не позволило бы Данифай поднять руку на Халисстру, но без специального распоряжения рабыня не обязана была разыскивать ее.
Поскольку ничего не оставалось, кроме как таращиться на стенку, Халисстра решила закрыть, глаза и отдохнуть. У нее все еще болели нога, тело и челюсть, пострадавшие во время последней отчаянной схватки. Как бы ни хотелось ей воспользоваться песнью баэ'квешел,чтобы исцелить себя, она не отважилась. Боль надо было перетерпеть.
С помощью простого ментального упражнения она отключила разум от телесной боли и усталости и скользнула в глубокое Дремление.
В зале для приемов полуэльф лорд Дэссаэр смотрел, как его солдаты выводят дроу прочь, и задумчиво поглаживал бороду.
– Ну, Сейилл, – произнес он, – что ты об этом думаешь?
Из-за потайной ширмы выскользнула гибкая фигура в зеленой вышитой юбке и куртке. Это оказалась чистокровная эльфийка, высокая и грациозная, – и она тоже была дроу, с кожей черной, как чернила, и на удивление красными радужками глаз. Она подошла ближе к Дэссаэру и уставилась вслед уходящим солдатам и их пленнице.
– Я думаю, что она говорит правду, – ответила дроу. – По крайней мере, она не из Джэлр или Озковин.
– И что мне с ней делать? – спросил лорд. – Она убила Харвальдора и едва не погубила и Фандара тоже.
– С милостью Эйлистри, я верну к жизни Харвальдора и исцелю Фандара, – ответила женщина-дроу. – А, кроме того, разве патруль Курнила не напал на нее и ее товарищей первым? Она просто защищалась.
Дэссаэр изумленно приподнял бровь и посмотрел на Сейилл:
– Ты собираешься донести до нее послание твоей богини?
– Это мой священный долг, – ответила Сейилл. – В конце концов, до тех пор, когда оно было мне даровано, я почти ничем не отличаюсь от нее.
Она склонила голову, указывая на отсутствующую пленницу.
– Это гордячка из знатного Дома, – сказал Дэссаэр. – Сомневаюсь, чтобы она пожелала слушать слова Эйлистри. – Он положил руку на плечо жрицы-дроу. – Будь осторожна, Сейилл. Она скажет или сделает все, что угодно, чтобы усыпить твою бдительность, а когда ты поддашься на это, она убьет тебя, если ты встанешь между нею и свободой.
– Пусть будет так, как должно, мой долг ясен, – отозвалась Сейилл.
– Я отложу свое решение на десять дней, – сказал повелитель эльфов, – но если она откажется прислушаться к твоему посланию, я должен буду защитить мой народ.
– Знаю, – ответила Сейилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132