Чтобы он не сомневался, Борис опустил остаток табуретки прямо ему на хребет. Табуретка рассыпалась вдребезги.
Кофи упал на колени.
Прижал разбитое лицо к груди. Черный нос уткнулся в карман. В ноздри вполз запах тлена, который мало отличался от благоухания сотен покойников.
Вождю некогда было рассуждать о том, каким образом запах пробивался сквозь вонь формалина. Подтянув голову к паху, он кувыркнулся вперед.
Борис рассек ножкой табуретки мутный воздух, но противника на этом месте уже не было. Кофи вскочил на ноги и бросился улепетывать между каталок к дальней стене помещения.
Борис с ножкой – за ним. Кофи стал петлять между каталок, отталкивая их Борису под ноги. Борис продирался за убийцей, распихивая каталки в стороны. Взмахивая холодными руками, валились на пол голые покойники.
– Стой, сука, не уйдешь! – хрипел Борис. – С живого шкуру сдеру…
Во время погони что-то звякнуло под ногами. У Бориса блеснули глаза. Он отбросил дурацкую деревянную ножку и поднял тяжелый металлический совок для мусора, внутренностей или угля.
Кофи уходил в полном молчании. Вдруг он зацепил ногой колесо каталки. Та вместе с мертвецом повалилась в одну сторону, а Кофи Догме – в другую.
Вождь оказался на полу. Затылком вверх.
Через мгновение железный совок рассек кожу на затылке. В сознании заклубился багровый взрыв. Как кровь из вены в шприце.
Борис гасил черного друга совком по голове. Второй раз! Третий раз! Кофи не подавал признаков жизни. По ковру из мелких черных кудряшек текли ручейки крови. В морге стоял мороз, но по лицу Бориса струился пот. От его неподвижного черного друга поднимался пар.
Готов? Не готов? Борис впервые убивал человека. Он попробовал нащупать пульс. Тщетно. Собственные пальцы дрожали так, что биения чужой крови было не разобрать.
«Придется послушать сердце», – подумал младший Кондратьев. Он стал переворачивать тело иностранного студента на спину.
Перевернул. Приложил голову к груди и стал искать сердцебиение. Мешали удары крови в собственных висках. Ах, вот что-то похожее на работу предсердий с желудочками…
«Неужели еще жив? – подумал Борис. – Ничего, это ненадолго…» В ту же секунду черные пальцы сомкнулись на шее Бориса Кондратьева, а белые зубы впились в маняще-близкое его ухо. Лицо Бориса перекосили боль и мистический ужас. Он взмахнул совком еще несколько раз. Удары выходили слабые, неубедительные,
И тогда Борис Кондратьев понял главный секрет. Кофи Догме – оборотень. Его нельзя убить. Ему нельзя сопротивляться.
Он все равно победит.
Боря понял главное. Поэтому силы стремительно покидали его… В гаснущем сознании закувыркались кадры чемпионата мира по боксу, на которых знаменитый Майк Тайсон отгрызал одно за другим уши своего противника.

46

Прошло немало времени, прежде чем Катя добралась наконец до регистратуры больничного морга.
– Вы кого забирать приехали? – строго спросила девица в окошке.
На самом деле она была улыбчивым и даже смешливым созданием, но в морге при посетителях улыбаться не принято.
Сотрудники хохочут, лишь оставаясь с покойниками наедине.
– Я, собственно, еще не забирать, – пояснила Катя. – Тут брат мой на опознании.
– Вы кто? – еще строже спросила девица.
– Кондратьева Екатерина Васильевна, – тяжко вздохнула Катя.
– Там сейчас оба ваших брата.
Девица в белом колпаке смотрела с нескрываемым любопытством. Она не привыкла, чтобы братья и сестры появлялись настолько неорганизованно. То один придет. То другой. То третья…
– Как оба? – равнодушно спросила Катя.
– Ну вот так, оба. Сперва Борис Васильевич прошел, а затем негр.
– Кто?! – тихо переспросила Катя.
– Кто-кто! Негр! Брат ваш от черной матери… Постойте, девушка… Что с вами?..
Девица в белом колпаке выскочила изза стола и бросилась огибать шкаф, чтобы в коридоре успеть подхватить посетительницу.
Но не тут-то было. Посетительница грохнулась в обморок прямо перед окошечком регистратуры. Раскинулись ноги в оранжевых джинсах.

47

Подбежав к раковине, вождь сполоснул оба Борькины уха и спрятал, как всегда, за пазуху. Тут он представил себя со стороны. Ну и видок. Похлеще вчерашнего.
Кофи сунул голову под кран. Стал смывать кровь. Осмотрел себя еще раз.
Очистил от крови часы «Роллекс». И речи не было, чтобы в такой одежде выйти из больницы. Кофи метнулся к двери и выглянул в коридор.
Слава Солнечному богу, в эти минуты ни одного нового покойника в морг не поступило. Кофи уже малость подустал.
Он осторожно пересек коридор и толкнул дверь кабинета с табличкой «Патологоанатом».
На каталке красовался такой натюрморт, что вождя неминуемо одолела бы страшная рвота. Если бы он не успел понюхать амулет. Стараясь не смотреть на распотрошенный труп, Кофи распахнул дверь шкафа.
Там висел мужской костюм, на полке лежала широкополая шляпа, а внизу стоял пузатый портфель. Вождь сорвал с себя куртку, джинсы и любимую клетчатую рубашку. Достал из карманов сигареты, деньги, паспорт, ключ от комнаты и черную полосатую пластину.
Видимо, неведомый патологоанатом приезжал на работу в одном костюме, а работал – в другом. «Логично, – думал Кофи Догме, стремительно облачаясь в чужие сорочку, галстук, брюки, пиджак и куртку. – Не ездить же домой с трупным ядом на одежде. Домашним достаточно трупного запаха…»
Он хотел было заменить и кроссовки на туфли, но размер у врача оказался маловат. Все-таки народ фон один из десяти самых крупных в Африке.
Кофи осмотрел себя в зеркале на дверце шкафа и остался доволен. Из зеркала смотрел респектабельный молодой человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65