«Ох уж эти горестные проводы! — вздохнул про себя капитан. — Запоздалые, унылые…»— Все же пора, по-моему, надевать галабию, — сказал он, чтобы что-нибудь сказать. — Все-таки сезон дождей. Зима, понимаешь.Девушка засмеялась. В тропиках не принято проявлять подобную заботу. Кондратьев растрогал свою Черную Венеру. Она заплакала. Сказала, всхлипывая:— Мою лучшую галабию мыши.— Что мыши? — уточнил капитан и переложил руку со спины пониже.Девушка тотчас произвела крестцом вращательное движение. От этого у капитана екнуло где-то под печенью.— Мыши, — повторила Зуби. — Я не помню слово. Но лучшей галабии уже нет.— Ах, мыши съели твою лучшую галабию! — воскликнул капитан.— Да-да, съели, съели! — обрадовалась дочь вождя.— Ну так носи другую одежду.— Она… грязная, — девушка, кажется, засмущалась. — А зимой не принято стирать.— Понятно, — кивнул Кондратьев, мучительно переваривая сообщение.Черт их разберет, этих африканцев; вроде на одной планете живем, а такие все разные. Наверное, зимой не стирают, потому что дожди не дают высохнуть.От грязной галабии, видимо, так воняет, что девчонка догадалась: белый человек от этого запаха сразу умрет. Поэтому дочь вождя ходит голышом. Очень гуманно с ее стороны.В мрачном небе послышался непривычный для здешних мест звук.— Что это? — испуганно воскликнула Зуби и еще теснее прижалась к капитану.Этот звук он узнал бы в тысяче других.Любимый вертолет спецназа.— Это железная птица, — сказал капитан, и одна рука его скользнула еще ниже. — Она прилетела за мной.Он ощутил, как маленькая черная ладонь пробирается к его телу.— Я люблю тебя, — прошептала дочь вождя.— Сержант Агеев! — крикнул Кондратьев.— Я!— В машину марш! Выезд через пять минут.— Есть, товарищ капитан! — крикнул Агеев и в тот же миг очутился в высокой кабине «Урала».Капитан увлек девушку ближе к воде.Скоро их укрыл от наблюдателей берег. То, что позволено Юпитеру, не позволено быку.Колдун заливался слезами, катаясь по набухшей от дождей почве. Руки его судорожно терзали хлопковый цветок — местный символ любви.Через пять минут могучий грузовик, дико взревев, помчался в сторону деревни.На краю деревни стояла стенка для сушки коровьего помета.Она была сложена из необработанных камней и покрыта коровьими плюхами.Точь-в-точь как дерево на центральной площади Губигу. Для сушки помета годилась любая вертикальная поверхность.— Тормозни у околицы, — приказал капитан Агееву.«Урал» остановился. Огромные колеса пропахали в сырой земле две жирные борозды.Из кабины грациозно выпорхнула акробатка Зуби с заплаканным лицом.— Я буду ждать тебя! — воскликнула она на своем чудовищном французском. — Я люблю тебя!Прямо в расположении десантной роты приземлялся темно-зеленый вертолет без опознавательных знаков. Его клекот стал таким громким, что слова едва доносились.— Я люблю тебя! — заорал в ответ капитан из кабины. — Жди меня, и эта железная птица принесет меня обратно! 10 Из окон здания Национального банка вырывались языки огня. Тысячи граждан наблюдали зрелище. Они громко обменивались впечатлениями и каждый выплеск пламени приветствовали воплями и аплодисментами.Кое-где над толпой реяли красные флаги. Первые появились здесь в полдень, когда пожар заметили. С этого часа их количество прибывало вместе с публикой.Пожарных машин в дагомейской столице имелось ровно две штуки. Они были некогда сделаны на заводах «Рено» и сохранились с колониальных времен. Поэтому чернокожие пожарные не пытались бороться с огнем. Их работа заключалась в другом. Едва из какого-то окна раздавался крик о помощи, пожарные подбегали с длиннющей лестницей.Вместе с зеваками они с нескрываемым интересом следили за тем, как очередной служащий неуклюже переползает подоконник и опасливо нащупывает ногой верхнюю перекладину. Банковские служащие во всех странах имеют неспортивное сложение и избыточный вес.Пока пожарная команда бегала с лестницами вокруг четырехэтажного массивного здания, по радио выступил Президент республики Дагомея. Он заявил, что поджог осуществлен террористами, нанятыми Социалистической партией.Так около сорока лет назад в другой стране в поджоге здания парламента обвинили коммунистов во главе с Георгием Димитровым.Далее Президент запретил деятельность Соцпартии и отдал полиции приказ арестовать ее членов. В первую очередь Хериса Ногму, председателя партии.После этого на улицах стало гораздо многолюднее. Всюду скалились довольные черные лица. Дело шло к большому веселью. Для разминки были перевернуты несколько припаркованных у тротуаров автомобилей.Тут и там шныряли агитаторы Соцпартии. Они раздавали листовки и красные флажки. В листовках содержался призыв к немедленному вооруженному восстанию против ненавистного режима.Где взять оружие, в листовках, однако, не сообщалось. Товарищ Херис Ногма был мудр. Он знал, что вооружить народ легко.Разоружить намного труднее.Поспешным вооружением населения в критический момент страна на долгие десятилетия создаст себе страшную проблему. Непрерывные гражданские войны идут в Камбодже, на Цейлоне, во многих странах Африки и Латинской Америки.Чем ниже жизненный уровень и чем выше безработица, тем с меньшей охотой люди расстаются со случайно доставшимся им оружием.Сразу после речи Президента к штабквартире Соцпартии подкатили, бешено вращая мигалками и гудя сиренами, полицейские фургоны. Подобно пожарным автомобилям они также сохранились с колониальных времен и были изготовлены на заводах государственного концерна «Рено».Из фургонов на узкую улочку высыпало больше сотни полицейских с короткими бельгийскими карабинами в черных руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65