Белые начинают и выигрывают.Борис Кондратьев, испытывая страшное напряжение, сделал черными ответный ход. Положил руку на грудь девушки, похожей на лисичку.Ну кто носит сарафан с лифчиком? Никто. Грудь оказалась совершенной конической формы. Ладонь Бориса стала куполом для этого конуса. Он почувствовал, как стремительно твердеет ее сосок. Принялся теребить этот удивительный пупырчатый орган пальцами. Девушка-лисичка нашла в свечном полусвете его губы.— Блюз сменялся блюзом. Это не дискотека с бешеными ритмами рэпа и рэйва.Тут люди танцуют всерьез. Не прерывая поцелуя, Борис окинул взглядом комнату.Пейзаж не отличался разнообразием. Тут и там топтались парочки, причем народу явно прибыло.«Что же дальше?» — мелькнуло в голове. Словно услыхав этот немой вопрос, девушка, танцуя, повела его к выходу. Последнее, что увидел Борис, так это затяжной поцелуй своей сестры со своим черным другом.Вот они и в коридоре. Она взяла его за руку и уверенно потянула к одной из благородных деревянных дверей. Толкнула.Нашарила выключатель.Борис застыл посреди комнаты. Черные стены, черный пол, черный потолок, короче говоря, все черное. И белая огромная кровать. На стене у изголовья источник приглушенного света. Бра в форме черной раскрытой ладони.Девушка подошла к кровати. Грациозно завела руки назад и расстегнула верхнюю пуговицу между лопаток. Борис приблизился и расстегнул остальные. Милое дело снимать сарафаны. Куда труднее любить в двадцатиградусный мороз в подъезде.Трусиков не оказалось, как и лифчика.Борису стало неловко из-за того, что у него самого под джинсами были плавки. Казалось, девушка-лиска посмотрит сейчас с укоризной и скажет: «Что за пролетарская привычка носить лишнюю одежду?!»Наконец все с себя скинув, Борис повернулся к кровати… И снова застыл.Под светом из черной ладони светильника юная лиска полулежала с широко разведенными ногами и мастурбировала. Глаза ее были полуприкрыты, а рот приоткрыт.Ее родители состояли в свое время в ВЛКСМ. Возможно, даже в КПСС. И вот результат. Дожили. Их нравы.В тот же миг Борис приник губами к груди восхитительного создания. Она со стоном ухватила его за уши и потянула на себя. Он тоже чуть было не застонал — от боли. Ее стройное тело трепетало и выгибалось, как у весенней кошки.Сидя верхом на впалом девичьем животе, Борис нагнулся вдруг, как цирковой джигит, на всем скаку поднимающий с пола монету. Дотянулся до брошенной тенниски. Достал из нагрудного кармана презерватив и впился зубами в упаковку.Спустя четверть часа Борис натянул джинсы на голое тело и вышел со словами:— Пойду принесу выпить и поесть…— И сигарет, — слабым после перегрузок голоском попросила девушка.Хотя первым делом он, конечно, отправился на поиски туалета. Воздух в коридоре раскачивался на волнах блюза. Борис сунулся в одну из комнат. В окно светила луна. Это тоже была спальня. Черт знает какого цвета. В темноте все кошки серы.Может, красная, раз черная уже есть.Кровать выделялась тем же большущим белым пятном. Там шла какая-то возня.Глаза привыкли. Они уже различали два тела.«Клянусь, это Катька с Кофи!» — произнес про себя Борис Кондратьев и спешно ретировался. Ему стало нехорошо. Тревожно. Сестра в постели с негром. Впрочем, он сам их познакомил… Но где же этот чертов сортир?
35 Катя ласкала сильное черное тело.А черное тело извивалось от этих ласк.В глотке у Кофи хрипело. Катя и сама дышала часто-часто. Но отталкивала черные руки, едва те тянулись к ее бедрам.Наконец Кофи зарычал и задергался.Словно в настоящих предсмертных конвульсиях.Постепенно он затих. Вытянул на постели длинные худые ноги. Катя положила голову ему на плечо.— Все равно вы все расисты, — глухо сказал молодой вождь. — Раз из Африки, значит, ВИЧ привез.— Миленький мой, ну что ты городишь? — Катя провела языком по его виску. — Если б ты из Америки приехал, я бы то же самое сказала. Зайдешь завтра ко мне на работу, и сделаем анализ.Кофи отбивался, как обиженный мальчик, у которого не осталось аргументов, но осталось уязвленное самолюбие.— До моего народа ВИЧ вообще еще не добрался, — канючил он. — И зеленые обезьяны в наших местах не водятся. Мои люди самые здоровые среди африканцев.— А средняя продолжительность жизни?— Мой дед, может, девяносто лет прожил!— Это я уже слышала. Честь и хвала твоему деду! Я про среднюю продолжительность спрашиваю.— Ты издеваешься, как настоящая расистка. Ну кто в тропиках такую статистику собирает!— Вот видишь! — Катя в полемическом запале ущипнула вождя за бок.— Катька, дура, больно!— А за дуру еще разок… ВИЧ не то что не добрался, а ВИЧ выбрался из твоей деревни! Вот тебе, вот тебе!— Ну больно же, говорю!— А придешь завтра ко мне на работу?— Не приду, — проворчал Кофи.Катя прильнула сзади. Прижалась к его идеально гладкой коже. Гибкое тело вождя вновь стало отвечать рукам Кати ритмичными движениями. Его широкие ноздри втягивали жгучие Катины запахи. Смутно белели в лунном свете трусики на ее широких бедрах.После посещения туалета и ванной Борис с голым торсом заглянул в гостиную. Несколько молодых людей там еще ели, пили и болтали. Одежды на некоторых было еще меньше, чем на нем. Одна пара продолжала танцевать: девушка в безрукавной блузке и юноша в одних носках.— О, Борька! — раздался голос хозяина. — Ну как тебе у меня?— Спасибо, Димыч. У тебя превосходно. Меня одна твоя гостья послала выпить и закусить принести.Не выбираясь из кресла, бывший одноклассник протянул тарелку бутербродов с красной икрой.— Попроще ничего нет?— Вот, пожалуйста.С этими словами Димыч сунул другую тарелку бутербродов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65