ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Падаль ты, тьфу!– Мне их не доить, бери двадцать шесть талерей, – сыщу деньги…Запорожец медленно, полусонно набил снова трубку, закурил.Подошел высокий степенный турок или бухарец в белой чалме, в пестром длинном халате, что-то очень тихо сказал по-турецки – пленные подняли головы; у той, которая держала голову казака, смуглое лицо ожило румянцем, другая турку улыбнулась глазами, боязливо и быстро кинув взгляд на дремлющего казака, слегка поклонилась.Человек в чалме нагнулся над запорожцем, сказал громко:– Селэ малыкин! Здравствуй!
– Ого! – запорожец открыл глаза, ответил тем же приветствием: – Малыкин селэ, кунак!– Колько – два?– Тебе, мухаммедан? За тридцать талерей – два!– Дай ясырь – бери менгун.Запорожец быстрее, чем можно было ожидать от грузного тела, сел, загреб в охапку обеих пленниц, как маленьких девочек, встал с ними на ноги:– Ясырь вот, дай менгун!Человек в чалме бойко отсчитал тридцать серебряных монет, передал запорожцу. Пленницы стояли сзади него, казак взял ту и другую за руки, передал купившему, сперва из правой руки одну, потом из левой – другую.Купивший нагнул перед казаком голову, приложил руку к сердцу в знак приветствия продавцу ясыря и, повернувшись, пошел с турчанками в город.– Эге! То не крамарь – купец… – проворчал запорожец. Нагнулся, накинул на плечо плащ, загреб в большую лапу оружие и шапку. Сонливость с него спала, он спешно пошел в ближайший шинок.Младший дьяк не утерпел, громко сказал:– Эх, боярин, да я бы у этого бражника обеих жонок купил за два кувшина водки.– Я тебе, холоп, заплавлю рот свинцом! – прошипел боярин.Мимо москвичей юрко пробежал почти голый мальчишка, черноволосый и смуглый; потряхивая кувшином киноварной глины, кричал:– Коза-а! Буза-а!– Эй, соленый пуп! – подзывали мальчишку проходившие казаки. – Дай бузу!Видя, как жадно глотали казаки бузу, младший дьяк ворчал:– Чубатые черти! Дуют – хоть бы что, а мне с подболтки этой охота дух пустить, да старик – как волк.Молодой дьяк боялся идти близко за гневным боярином, ждал, когда его позовут… 8 На площади, недалеко от часовни Николы, стоит деревянная церковь Ивана Воина с дубовым, из бревен, гнилым навесом над входом. Под навесом, над низкими створчатыми дверьми с железными кольцами, – темный образ святого. Иван Воин изображен вполуоборот, в мутно-желтых латах, опоясан узким кушаком, на кушаке недлинный меч в темных ножнах, под латами красные штаны, сапоги, похожие на чулки, желтые. Левая рука опущена и согнута к сердцу, в правой он держит тонкий крест, и вид у него, как будто к чему-то прислушивается. В углу на клочках облаков какие-то лики…Казаки входят и выходят из церкви, поворачиваются и на дверь крестятся. Ставят свечи тем святым, которые по их понятиям лучше помогают в походах и кому на войне дано слово поставить в старой церкви «светилку». В церкви два попа, присланные Москвою; каждый из попов привез по образу, писанному московскими царскими иконниками. Казаки обходят привезенные образа, ворчат:– Не нашего письма образы… Христы на воевод схожи – румяны и толсты.Про попов шутят:– Древние. Поп попа водит и по пути спрашивает: «Як тебе имя, Иване?» – и до сих пор попы не ведают, кого кличут «Иване», а кого «Петр».Читать попы не видят – службу ведут на память, вместо «аллилуйя» часто произносят «аминь»… Казаки редко венчаются в церкви, больше придерживаются старины: объявляют имя жениха и невесты на майдане, строят для того помост, жених берет свидетелей за себя и за невесту.Боярин с дьяками проталкивались на площадь к церкви. Не доходя площади – ряд торговых ларей и шинков-сараев. Москвичи, подойдя к ларям, рассматривая товары, приостановились: перед одним ларем ходил взад-вперед бородатый перс в широком кафтане из верблюжьей крашенной в кирпичный цвет шерсти, в коротких, до колен, такого же цвета штанах, с голыми ногами, в башмаках на босу ногу, кричал, как гусь:– Зер – барфт! Зер – барфт! Золото – ткань!
Идя обратно, взывал тем же голосом:– Золот – парш, золот – парш!– Эй, соленой!– Он не грек – баньян, мултанея.– Не, пошто? У тех по носу мазано желтым и в белой чалме, а этот в синей, да все одно. Эй, почем парш, чесотку продаешь?В глубине ларя сидел другой перс, – видимо, хозяин, в халате из золотой с красными разводами парчи, в голубой, вышитой золотом чалме, – ел липкие сласти, таская их руками из мешка в рог; черная с блеском борода перса было густо облеплена крошками лакомств.Когда с зазывающим покупателей персом разговаривали, он улыбался, махал руками, кричал громче первого:– Хороши парча! Хороши, дай менгун, козак!Боярин подошел к ларю, подкинул вывешенные светлые полотнища на руке, сказал:– Добрая парча! Надо зайти купить… На Москву такой не везут…Прошли, почти не взглянув на лари с синей одамашкой-камкой Камка из Дамаска.
, коротко постояли у ларя с бархатами: бурскими, литовскими и веницейскими.– Бархаты продают, разбойники, не в пример лучше московских: цвет рудо-желтой, золотным лоском отливает…Дальше и в стороне – ларь с сараем. Сквозь редкие бревна сарая из щелей сверкали на свет жадные чьи-то глаза. Ларь вплотную подходил к сараю. В сарай из открытого ларя – дощатая дверь, завешанная наполовину персидским ковром; по сторонам ларя – ковры удивительно тонких узоров. Боярин развел руками и чуть не уронил свой посох с золоченым набалдашником:– Диво! Вот так диво! Этаких ковров не зрел от роду моего, а живу на свете довольно…В ларе два горбоносых, высоких: один – в черной шапке с меховым верхом, другой – в черной мохнатой; из-под кудрей овчины глядели острые глаза с голубоватыми зрачками;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Ого! – запорожец открыл глаза, ответил тем же приветствием: – Малыкин селэ, кунак!– Колько – два?– Тебе, мухаммедан? За тридцать талерей – два!– Дай ясырь – бери менгун.Запорожец быстрее, чем можно было ожидать от грузного тела, сел, загреб в охапку обеих пленниц, как маленьких девочек, встал с ними на ноги:– Ясырь вот, дай менгун!Человек в чалме бойко отсчитал тридцать серебряных монет, передал запорожцу. Пленницы стояли сзади него, казак взял ту и другую за руки, передал купившему, сперва из правой руки одну, потом из левой – другую.Купивший нагнул перед казаком голову, приложил руку к сердцу в знак приветствия продавцу ясыря и, повернувшись, пошел с турчанками в город.– Эге! То не крамарь – купец… – проворчал запорожец. Нагнулся, накинул на плечо плащ, загреб в большую лапу оружие и шапку. Сонливость с него спала, он спешно пошел в ближайший шинок.Младший дьяк не утерпел, громко сказал:– Эх, боярин, да я бы у этого бражника обеих жонок купил за два кувшина водки.– Я тебе, холоп, заплавлю рот свинцом! – прошипел боярин.Мимо москвичей юрко пробежал почти голый мальчишка, черноволосый и смуглый; потряхивая кувшином киноварной глины, кричал:– Коза-а! Буза-а!– Эй, соленый пуп! – подзывали мальчишку проходившие казаки. – Дай бузу!Видя, как жадно глотали казаки бузу, младший дьяк ворчал:– Чубатые черти! Дуют – хоть бы что, а мне с подболтки этой охота дух пустить, да старик – как волк.Молодой дьяк боялся идти близко за гневным боярином, ждал, когда его позовут… 8 На площади, недалеко от часовни Николы, стоит деревянная церковь Ивана Воина с дубовым, из бревен, гнилым навесом над входом. Под навесом, над низкими створчатыми дверьми с железными кольцами, – темный образ святого. Иван Воин изображен вполуоборот, в мутно-желтых латах, опоясан узким кушаком, на кушаке недлинный меч в темных ножнах, под латами красные штаны, сапоги, похожие на чулки, желтые. Левая рука опущена и согнута к сердцу, в правой он держит тонкий крест, и вид у него, как будто к чему-то прислушивается. В углу на клочках облаков какие-то лики…Казаки входят и выходят из церкви, поворачиваются и на дверь крестятся. Ставят свечи тем святым, которые по их понятиям лучше помогают в походах и кому на войне дано слово поставить в старой церкви «светилку». В церкви два попа, присланные Москвою; каждый из попов привез по образу, писанному московскими царскими иконниками. Казаки обходят привезенные образа, ворчат:– Не нашего письма образы… Христы на воевод схожи – румяны и толсты.Про попов шутят:– Древние. Поп попа водит и по пути спрашивает: «Як тебе имя, Иване?» – и до сих пор попы не ведают, кого кличут «Иване», а кого «Петр».Читать попы не видят – службу ведут на память, вместо «аллилуйя» часто произносят «аминь»… Казаки редко венчаются в церкви, больше придерживаются старины: объявляют имя жениха и невесты на майдане, строят для того помост, жених берет свидетелей за себя и за невесту.Боярин с дьяками проталкивались на площадь к церкви. Не доходя площади – ряд торговых ларей и шинков-сараев. Москвичи, подойдя к ларям, рассматривая товары, приостановились: перед одним ларем ходил взад-вперед бородатый перс в широком кафтане из верблюжьей крашенной в кирпичный цвет шерсти, в коротких, до колен, такого же цвета штанах, с голыми ногами, в башмаках на босу ногу, кричал, как гусь:– Зер – барфт! Зер – барфт! Золото – ткань!
Идя обратно, взывал тем же голосом:– Золот – парш, золот – парш!– Эй, соленой!– Он не грек – баньян, мултанея.– Не, пошто? У тех по носу мазано желтым и в белой чалме, а этот в синей, да все одно. Эй, почем парш, чесотку продаешь?В глубине ларя сидел другой перс, – видимо, хозяин, в халате из золотой с красными разводами парчи, в голубой, вышитой золотом чалме, – ел липкие сласти, таская их руками из мешка в рог; черная с блеском борода перса было густо облеплена крошками лакомств.Когда с зазывающим покупателей персом разговаривали, он улыбался, махал руками, кричал громче первого:– Хороши парча! Хороши, дай менгун, козак!Боярин подошел к ларю, подкинул вывешенные светлые полотнища на руке, сказал:– Добрая парча! Надо зайти купить… На Москву такой не везут…Прошли, почти не взглянув на лари с синей одамашкой-камкой Камка из Дамаска.
, коротко постояли у ларя с бархатами: бурскими, литовскими и веницейскими.– Бархаты продают, разбойники, не в пример лучше московских: цвет рудо-желтой, золотным лоском отливает…Дальше и в стороне – ларь с сараем. Сквозь редкие бревна сарая из щелей сверкали на свет жадные чьи-то глаза. Ларь вплотную подходил к сараю. В сарай из открытого ларя – дощатая дверь, завешанная наполовину персидским ковром; по сторонам ларя – ковры удивительно тонких узоров. Боярин развел руками и чуть не уронил свой посох с золоченым набалдашником:– Диво! Вот так диво! Этаких ковров не зрел от роду моего, а живу на свете довольно…В ларе два горбоносых, высоких: один – в черной шапке с меховым верхом, другой – в черной мохнатой; из-под кудрей овчины глядели острые глаза с голубоватыми зрачками;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28