Чиновники промолчали. Они были не в восторге от дебатов на таком уровне
и не хотели подбадривать Зафода.
— Я просто хочу быть в курсе того дерьма, в которое вы меня втягиваете. — уперся Зафод. Он ткнул пальцем в графики на дисплее. Он ничего ему не говорили, но выглядели весьма не симпатично. Они были изогнутые, с астрономическими цифрами и всякими закорючками.
— Эта штука разваливается, да? — он завопил. — Там полный трюм эпислоновых стержней аориста излучающих в спектре императива или еще какая хрень, способная поджарить весь этот сектор на зарквиллион лет, и она разлагается. В этом все дело, правда? За этим мы туда премся? Я выйду из этой развалины с еще большим количеством голов?
— Это не развалина, — настоял чиновник, — корабль не может развалится.
Он в целости и сохранности.
— Так что же вам так приспичило на него поглядеть?
— А нам нравится наблюдать абсолютно безопасные вещи.
— Блииииин!
— Мистер Библброкс, — терпеливо поинтересовался чиновник, — мне ведь не нужно вам напоминать, что мы вас наняли для выполнения этой работы?
— Да, но может мне, вдруг, перехотелось этим заниматься? Вы что полагаете меня лишенным всяких моральных этих, как их называют, эти моральные штуки?
— Устои?
— Да, устоев. Спасибо. Итак?
Чиновники спокойно смотрели на него. Потом немного покашляли, просто чтобы протянуть время. Зафод проворчал что то типа «надо же, докатились», и посчитав, что этим снимает с себя всю ответственность уселся обратно.
— Корабль?
— Угу?
— Делай как я.
Корабль поразмыслил над этим несколько миллисекунд, и перепроверив все заклепки да шпагноуты, начал неспешно, неумолимо, в сиянии огней, тонуть как топор.
— Пятьсот футов.
— Тысяча.
— Две тысячи.
Здесь, где давление достигло семидесяти атмосфер, в ледяной темной воде, природа содержит самые причудливые плоды своего воспаленного воображения.
Полуметровые кошмары извивались в свете прожекторов, раскрывали рты от изумления и уматывали назад во тьму.
— Две пятьсот.
Около корабля ошивались чокнутые твари с глазами на стебельках.
Постепенно рельеф океанского дна проступал вдалеке все явственней. Наконец на экране обрисовались очертания объекта.
Он походил на гигантский кривобокий цилиндрический бастион, расширяющийся внизу, дабы вместить грузовые отсеки, защищенные ультра-сталью. Это должен был быть самый секретный и неуязвимый космический корабль из всех построенных. Перед запуском грузовой отсек долбили тараном, обстреливали из пушек, и подвергали всем видам агрессии, которые по мнению конструкторов он мог выдержать, чтобы демонстрировать, что он их выдерживает.
Тишина в рубке стала просто невыносимой, когда стало ясно, что именно грузовой отсек был разворочен практически пополам.
— На самом деле он в абсолютной целости и сохранности, — уверенно заявил один из чиновников. — Там такая система, даже если корабль и ломается, контейнеры остаются непроницаемыми.
— Три тысячи восемьсот двадцать пять метров.
Четыре Умных Скафандра для высоченного давления медленно передвигались от спасательного корабля в сторону неясных очертаний чудовищной баржи. Они двигались с неуклюжей грацией, практически невесомые в этом водном мире.
Своей правой головой Зафод уставился на черную бесконечность над ним, и на секунду его разум завыл от ужаса. Он посмотрел на свою левую голову и вздохнул от облегчения — она смотрела Ультра-Крикет по своему видео шлему и все остальное ей было до лампочки.
Позади плелись чиновники из Администрации Целости-Сохранности и гражданской Перестраховки и Утешения. Перед ним брел пустой скафандр, тащивший их инструменты и протаптывающий для них дорогу.
Они прошли через огромную рванную трещину в обшивке Бункера Миллиарда Лет и замельтешили фонариками. Раздробленная техника дрейфовала меж помятых балок. Теперь этот отсек облюбовала семейка прозрачных угрей. Пустой скафандр прошелся по коридору, проверяя герметичность отсеков.
Третья дверь не поддавалась. Они забрались в камеру перехода и долго ждали, пока насос уравнивал кошмарное давление океана с кошмарным давлением воздуха и инертных газов.
Наконец внутренняя дверь открылась и они вступили в темный грузовой сектор Бункера Миллиарда лет.
Им пришлось пройти несколько титановых дверей целости и сохранности, и каждую чиновники открывали кварковыми ключами. Скоро они настолько углубились в толщу титановых перегородок, что трансляция Ультра-крикета стала глохнуть, и Зафоду пришлось переключиться на одну из рок видео-станций, поскольку не было места, куда они не могли бы дотянуться.
Последняя дверь скользнула в сторону и они вышли в большой замогильный зал. Зафод осветил нечаянно фонариком вылупившееся на него вопящее лицо.
Зафод и сам выдал уменьшенную квинту, уронил фонарик и осел на пол, а точнее на труп, лежащий нетронутым в течении шести месяцев и молниеносно ответивший на посягательство со стороны Зафода оглушительным взрывом.
Зафод прикинул что ему теперь делать и после кратких, но лихорадочных внутренних дебатов решил, что потеря сознания будет лучшим курсом.
Он пришел в себя через несколько минут и сделал вид, что он не знает, кто он такой, где он, или как он сюда попал. Но был в этом весьма неубедителен. Тогда он сделал вид, что память неожиданно вернулась к нему и этот шок снова заставил его покинуть сознание. Но пустой скафандр — который нравился Зафоду все меньше и меньше — не спрашивая его согласия, поставил Зафода на ноги и заставил взаимодействовать с окружающим миром.
Среда, подло окружившая Зафода, была тусклой, грязной и неприятной в нескольких отношениях, и самое явное — цветная мозаика из кусочков корабельного навигатора рассеянная по полу, стенам и потолку, а особенно по нижней части Зафода.
1 2 3 4