ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
И с помощью этих-то захваченных полномочий Учредительное собрание коренным образом изменило конституцию Франции.
Мгновенное воздействие, произведенное этим на французский народ и внутреннее состояние государства, хорошо известно. Когда сделался очевидным глубокий характер этого движения и недостаток в нем элементов для саморегулирования, то в консервативно настроенных, хотя и сочувствовавших прочному прогрессу в деле человеческой свободы людях, принадлежавших к другим нациям, не могло не возникнуть беспокойства. Еще задолго до 1792 года было известно, что как ни плохо была уравновешена конституционная организация правления во Франции и как ни радикально было настроение руководящих членов Законодательного собрания, их решения подчинялись влиянию клубов и парижского населения. Теперь правление перешло фактически в руки толпы, на которую воздействовали клубы и радикальный столичный муниципалитет. Уродливые и вместе с тем грозные сцены, разыгравшиеся 20 июня и 10 августа, и гнусные сентябрьские избиения не только показали, на какие исступленные крайности способна французская чернь, но еще и обнаружили, насколько правительственный контроль был уничтожен анархией. Но все это были внутренние французские дела, и можно было надеяться, что так и останется до тех пор, пока сам народ не найдет средства покончить со своими смутами. Однако декреты 19 ноября и 15 декабря разрушили эту надежду и торжественно возвестили, что французские методы и убеждения должны быть насильственно распространены по всей Европе. Каким же образом следовало встретить это нападение?
Мало кто из тогдашних государственных людей мог ожидать, что этот могучий и грозный дух беспорядка вскоре же склонит свою выю перед неограниченным и энергичным деспотизмом. Правда, вдумчивые люди, знавшие, что анархия расчищает путь для абсолютной власти, смутно усматривали уже вдали силуэт рокового человека – Наполеона, но они не предвидели предстоявшего быстрого появления на сцене и тиранической деятельности Комитета общественной безопасности с его прислужницей – Революционным трибуналом. Государственные люди 1793 года, хотя и видели мощь народного взрыва, но большее впечатление произвело на них поверхностное явление сопровождавшего его беспорядка. Они надеялись подавить его, снова вогнать в пределы Франции и создать необходимые для спокойствия Европы условия, противопоставив ему многочисленные, хорошо организованные и испытанные войска и эксплуатируя изобильные средства страны при помощи твердой и упорядоченной финансовой системы. Короче сказать, они рассчитывали совладать с могучим духом посредством отработанного и крепкого механизма; но средства эти были недостаточны. Живой дух породил хотя и грубый, но целесообразный организм, который был нужен для направления его энергии и который согласовался с его целями; искусственный же механизм армий и финансов потерпел неудачу, так как не был оживлен жизнью нации, правителями которых он приводился в действие.
На счастье для Европы и для дела свободы, налицо был уже другой дух, хотя и менее демонстративный, но столь же мощный. Этот дух воодушевлял другую великую нацию, которая как по своему положению, так и по характеру своей силы находилась в особенно благоприятных условиях для того, чтобы вмешаться в дело и уничтожить зловредные и разрушительные элементы в характере Французской революции. Как уже было сказано выше, выдающейся чертой английской свободы было ее уважение к закону, к установленным властям, к существующим правам; ее консервативный, но вместе с тем и прогрессивный характер, стоявший в прямой противоположности с разрушительными принципами Франции. Но будучи возбужден, английский характер отличается также настойчивостью в преследовании цели и упорной выносливостью – качества, сильно подкреплявшие консервативные склонности расы и в равной мере чуждые французскому характеру. Во время борьбы, когда дело временно шло скорее о сохранении, чем о прогрессе общества, и когда руководительство приняли на себя предводители, резко воплощавшие в себе национальные особенности, ненависть к неприятельским принципам сделалась извне более заметной, чем любовь к свободе, которая тем не менее продолжала глубоко корениться в сердцах правителей и народа. Война не может поддерживаться благожелательными эмоциями, хотя она и может быть возбуждена ими. Положение Англии и ее морская сила были решающими факторами в окончательном исходе французских революционных войн, но эти элементы сами были лишь орудием британской мощи. Две живые силы вступили между собой в отчаянную борьбу, которая не была борьбой на жизнь и смерть, так как обе стороны продолжали свое существование. Она должна была окончиться переходом господства туда, где была разумная свобода, и подчинением другой стороны, не знавшей середины между анархией и рабской покорностью. Менее кипучая, на зато более постоянная и прочно обоснованная, первая сила преодолела вторую. Доведя последнюю до состояния полной прострации, она принудила ее снова обратиться к абсолютной власти. Дойдя до своего отправного пункта, побежденная сторона хотя и продолжала свой путь, но уже при таких условиях, при которых она не представляла больше опасности для всего мира.
Таков был внутренний характер этой борьбы, и ход ее поэтому может быть рассматриваем с двух точек зрения, не исключающих, но скорее дополняющих друг друга. Во-первых, необходимо рассмотреть политику вождей той и другой стороны, поставленные ими себе цели, средства, которыми они старались достигнуть этих целей, и результаты различных их мероприятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281
Мгновенное воздействие, произведенное этим на французский народ и внутреннее состояние государства, хорошо известно. Когда сделался очевидным глубокий характер этого движения и недостаток в нем элементов для саморегулирования, то в консервативно настроенных, хотя и сочувствовавших прочному прогрессу в деле человеческой свободы людях, принадлежавших к другим нациям, не могло не возникнуть беспокойства. Еще задолго до 1792 года было известно, что как ни плохо была уравновешена конституционная организация правления во Франции и как ни радикально было настроение руководящих членов Законодательного собрания, их решения подчинялись влиянию клубов и парижского населения. Теперь правление перешло фактически в руки толпы, на которую воздействовали клубы и радикальный столичный муниципалитет. Уродливые и вместе с тем грозные сцены, разыгравшиеся 20 июня и 10 августа, и гнусные сентябрьские избиения не только показали, на какие исступленные крайности способна французская чернь, но еще и обнаружили, насколько правительственный контроль был уничтожен анархией. Но все это были внутренние французские дела, и можно было надеяться, что так и останется до тех пор, пока сам народ не найдет средства покончить со своими смутами. Однако декреты 19 ноября и 15 декабря разрушили эту надежду и торжественно возвестили, что французские методы и убеждения должны быть насильственно распространены по всей Европе. Каким же образом следовало встретить это нападение?
Мало кто из тогдашних государственных людей мог ожидать, что этот могучий и грозный дух беспорядка вскоре же склонит свою выю перед неограниченным и энергичным деспотизмом. Правда, вдумчивые люди, знавшие, что анархия расчищает путь для абсолютной власти, смутно усматривали уже вдали силуэт рокового человека – Наполеона, но они не предвидели предстоявшего быстрого появления на сцене и тиранической деятельности Комитета общественной безопасности с его прислужницей – Революционным трибуналом. Государственные люди 1793 года, хотя и видели мощь народного взрыва, но большее впечатление произвело на них поверхностное явление сопровождавшего его беспорядка. Они надеялись подавить его, снова вогнать в пределы Франции и создать необходимые для спокойствия Европы условия, противопоставив ему многочисленные, хорошо организованные и испытанные войска и эксплуатируя изобильные средства страны при помощи твердой и упорядоченной финансовой системы. Короче сказать, они рассчитывали совладать с могучим духом посредством отработанного и крепкого механизма; но средства эти были недостаточны. Живой дух породил хотя и грубый, но целесообразный организм, который был нужен для направления его энергии и который согласовался с его целями; искусственный же механизм армий и финансов потерпел неудачу, так как не был оживлен жизнью нации, правителями которых он приводился в действие.
На счастье для Европы и для дела свободы, налицо был уже другой дух, хотя и менее демонстративный, но столь же мощный. Этот дух воодушевлял другую великую нацию, которая как по своему положению, так и по характеру своей силы находилась в особенно благоприятных условиях для того, чтобы вмешаться в дело и уничтожить зловредные и разрушительные элементы в характере Французской революции. Как уже было сказано выше, выдающейся чертой английской свободы было ее уважение к закону, к установленным властям, к существующим правам; ее консервативный, но вместе с тем и прогрессивный характер, стоявший в прямой противоположности с разрушительными принципами Франции. Но будучи возбужден, английский характер отличается также настойчивостью в преследовании цели и упорной выносливостью – качества, сильно подкреплявшие консервативные склонности расы и в равной мере чуждые французскому характеру. Во время борьбы, когда дело временно шло скорее о сохранении, чем о прогрессе общества, и когда руководительство приняли на себя предводители, резко воплощавшие в себе национальные особенности, ненависть к неприятельским принципам сделалась извне более заметной, чем любовь к свободе, которая тем не менее продолжала глубоко корениться в сердцах правителей и народа. Война не может поддерживаться благожелательными эмоциями, хотя она и может быть возбуждена ими. Положение Англии и ее морская сила были решающими факторами в окончательном исходе французских революционных войн, но эти элементы сами были лишь орудием британской мощи. Две живые силы вступили между собой в отчаянную борьбу, которая не была борьбой на жизнь и смерть, так как обе стороны продолжали свое существование. Она должна была окончиться переходом господства туда, где была разумная свобода, и подчинением другой стороны, не знавшей середины между анархией и рабской покорностью. Менее кипучая, на зато более постоянная и прочно обоснованная, первая сила преодолела вторую. Доведя последнюю до состояния полной прострации, она принудила ее снова обратиться к абсолютной власти. Дойдя до своего отправного пункта, побежденная сторона хотя и продолжала свой путь, но уже при таких условиях, при которых она не представляла больше опасности для всего мира.
Таков был внутренний характер этой борьбы, и ход ее поэтому может быть рассматриваем с двух точек зрения, не исключающих, но скорее дополняющих друг друга. Во-первых, необходимо рассмотреть политику вождей той и другой стороны, поставленные ими себе цели, средства, которыми они старались достигнуть этих целей, и результаты различных их мероприятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281