– Он задрал рубаху и с презрением оттянул детский жирок на животе. – Думаете, я завсегда вот такой был? Да я, между прочим, принц наследный, у меня демоны в роду были! А потом, дернул черт, поцапался с Пречистой Девой, и понеслась карусель! – Пантерий притиснулся к Архиносквену, заглядывая в глаза: – Было это в жуткие времена, нечисть дохла, как чесоточные клещи в серной ванне.
У меня привычно побежали по телу мурашки, как только я услышала его задушевный тон, хоть и думала сейчас о вещах куда более жутких, чем все фантазии Пантерия. А тот не унимался, заговорщицки проникновенно шепча. Илиодор и Архиносквен склонили головы, вслушиваясь.
– Это вы вот говорите «позаснула», словно на бочок прилег и мирно захрапел, а вот хрена вам столового на блюде! Волками выли, визгом визжали, волосы на голове стояли, как рога, руками не прижмешь! В озеро сунешься – нет водяного, в лес зайдешь – пропал леший. Навкам, Проказе, Моровой деве рад был, как родным сестрам, верите? И тут вдруг случай – проигрался мне один молодчик в пух и перья, знаете, как оно бывает, зашел в постоялый двор, кружку-другую выпил, загулял, сел поиграть в карты, а на другой день и кошель вывернут, и штаны твои сосед примеряет. – Пантерий покосился на Илиодора, видимо припомнив свой последний выигрыш. – Одни в таком разе в тоску впадают, а этот рубаху на груди рванул и говорит: «Играю на свою душу!» По тем временам предложение смелое, желающих много было, и я не отказался. Раздали карты, парень глянул и побледнел, а я ему так серьезно, чтобы сразу понял – «Смотри ж теперь, придет срок – приду», – и, довольный, на улицу. А там – ОНА, стоит, осуждающе глядит и говорит, дескать, даже не думай. Я говорю: а кто ты такая? Я не я буду, если свое не возьму! Она головой качнула, говорит: ты сказал. Глаза по-козьи сузила, ну, думаю, быть беде. Должник мой еще долго по свету гулял, я сам чуть не помер, ожидаючи, когда срок придет, уж ползал еле-еле, и вдруг как локтем кто в бок толкнул – пора! Я в ту пору и сам обморочный был, чую – далеко, но ползу, на когтях, на зубах, где крысой прошмыгну, где котом перепрыгну. Время поджимает, а я чуть не визжу от страха – боюсь не успеть. Добежал до Ведьминого Лога, смотрю – дом, а в дому покойник. Вокруг нашего брата видимо-невидимо, и все одичалые, рвут друг друга, в окна ломятся, в трубу лезут. Я смекнул, ага, не одному мне он в должники записался! Каждый хочет вырвать себе кус. Смотрю: бегут две девчушки, на заложного покойника глянуть, а при этом слепенькие, что вокруг них творится – не видят.
Пантерий тяжело вздохнул, видимо вспоминая те времена, когда людям дано было не только видеть нечисть, но и дрожать перед ней в ужасе. Воспоминания оказались чересчур тоскливыми, он скис и скомкал конец рассказа: – Перекинулся я котом и давай тереться об их ноги, только не сообразил, дурак, что как только они меня в дом внесли, так и вцепились в четыре руки, дескать, не трогай каку, нехорошо, нельзя! Я от тоски так об пол лбом шарахнулся, что чувств лишился, а как очнулся, так и стало, по словам Пречистой Девы, – сделался я не я. Вон какая пакость получилась, а ведь был принц.
Он потянул на себя Архиносквенову мантию, желая с чувством обсморкать и ее, но опомнившийся маг не дал, ссадив великовозрастного дитятю с колен, несколько неуверенно прокомментировав:
– Врун ты, братец.
– С каких это щей я врун? – поднял на него красные от рева глаза Пантерий. – Или вы, батюшка, и существование Пречистой Девы отрицаете?
Предстоятель открыл возмущенно рот, Илиодор, напротив, сделал губы трубочкой, дескать, его это не касается, он вообще насвистывает, но тут над болотами горько-тоскливо завыл волк, и мы забыли о спорах.
Я поднялась со своего бревнышка и всмотрелась в даль. Сразу за реденькими кустами начиналось болото. Кочки, поросшие свежей Травой, изумрудно зеленели, золото заходящего солнца плавилось в лужицах, небо над болотом было бездонно высоко, и в нем носились быстрокрылые птицы, склевывая повылезший по причине теплого дня болотный гнус. Все как всегда и совсем не страшно. Только каждая жилка в теле звенела, не веря красивой и безмятежной картинке.
Я обхватила себя руками и, набравшись мужества, произнесла вслух то, что решила про себя еще вчера:
– Пойду я прибью эту гадину.
– Я с тобой, – тут же вырос у правого плеча Илиодор.
– Не надо мне твоих спектаклей!
Он хмыкнул и, достав из-за пазухи кулек изюма, заглянул в него с таким видом, словно ожидал обнаружить внутри все тайны мироздания.
– Я обязательно помогу вам, – запоздало спохватился Архиносквен, а черт стукнул себя кулаком в грудь, выражая решимость биться с Фроськой, даже несмотря на то что хитрое Илиодорово заклятие на версту его не подпустит к Чучелкиной могилке.
– Я бы советовал вам заняться более насущными делами, – поднял со значением бровь златоградец и, ссыпав в рот горсть изюма, сначала сладко зажмурился, а потом беззаботно отправился убивать Фроську. Я метнулась к архимагу:
– Дядя Архиносквен, если вы собрались сейчас вызывать других колдунов, то, может, не надо?
– Да что ты, Маришечка, – очень ненатурально попробовал отмахнуться от меня предстоятель, но я от досады чуть не боднула его в живот:
– Я знаю, что вы это можете, и он, – я покосилась на Илиодора, – знает. Не нравится мне все это. А вдруг это ловушка?
Архиносквен хотел было и дальше сюсюкать со мной как с ребенком, но, заглянув в мои глаза, посерьезнел, нахмурился и даже губу закусил, задумавшись:
– Знаешь, Мариша, меня самого господин Илиодор настораживает. Ландольфы вообще всегда были люди… к-хм, – он кашлянул, – с причудами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151