В центре каждой из створок красовался вензель «Р. У.». Неприветливый джентльмен в коричневой куртке и плоском кепи с козырьком осведомился у Таниэля о цели его визита и отворил ворота. Створки разошлись в стороны с протяжным скрипом. Кеб въехал на территорию лечебницы. Оглянувшись, Таниэль успел заметить, как привратник бегом возвратился в свою будку и поспешно сорвал телефонную трубку с рычага.
Кебмен боязливо покосился на мрачное здание и придержал лошадей. Ему явно не терпелось поскорее отсюда убраться. Лошади покорно остановились у ступеней главного входа, хрустнул под копытами гравий. Кебмен скользнул тоскливым взглядом по массивным дверям красного дерева. А когда Таниэль велел ему подождать, у бедняги и вовсе вытянулось лицо. Откуда-то сверху послышался долгий пронзительный крик. В безмолвии туманного дня, посреди полей этот звук особенно болезненно резал слух. Возница пугливо вздрогнул.
Едва Таниэль спрыгнул с подножки кеба, как двери лечебницы распахнулись и на крыльце появился доктор Пайк собственной персоной. Доктор был узколицым, на тонком, заостренном носу его красовались маленькие очки с круглыми стеклами. Волосы поседели до почти полной белизны и заметно поредели надо лбом и у висков. Тело доктора было под стать лицу – худое и тонкое, но впечатление общей слабости, которое создавалось благодаря этой субтильности, рассеивал взгляд голубых глаз, прятавшихся под тяжелыми веками и за стеклами очков, – необыкновенно цепкий, умный, острый.
– А-а, мастер Таниэль Фокс! – воскликнул доктор Пайк, и лицо его скривилось в ухмылке. – Вы у нас всегда желанный гость. Привратник уведомил меня о вашем визите.
Таниэль пожал протянутую руку.
– Рад встрече с вами, – произнес он, постаравшись, чтобы слова эти звучали как можно более убедительно. Это, однако, удалось ему плохо.
– Приятно слышать. – Пайк зябко потер ладони одну о другую. – Но лучше нам здесь не задерживаться, погода к этому не располагает. Пройдемте внутрь.
И он, уступив дорогу гостю, провел его в холл «Редфордских угодий». Таниэль очутился в просторном помещении с высоким потолком и выложенным черными и белыми керамическими плитками полом. Вдоль одной из стен наверх, к небольшой балюстраде, вела деревянная лестница. За резной конторкой восседала цветущая особа в элегантном наряде. Ее густые темные волосы были собраны сзади в скромный узел. Таниэля всегда поражал контраст между этим помещением – уютным, светлым, кристально чистым – и прочими частями лечебницы, являвшими собой полную противоположность холлу.
По пути наверх, к своему кабинету, Пайк занимал Таниэля учтивым разговором. Все стены маленького кабинета доктора Пайка были уставлены книжными стеллажами. У письменного стола помещалось кресло с сиденьем, обтянутым зеленой кожей, на столе же в безупречном порядке были разложены пухлые папки, но первыми бросались в глаза массивное исследование по френологии и человеческий череп, расчерченный на пронумерованные и подписанные секции.
Доктор указал Таниэлю на кресло и сам уселся по другую сторону стола, у прямоугольного окна, впускавшего в комнату неяркий свет пасмурного утра. Пайк всегда был несимпатичен Таниэлю. В присутствии доктора ему неизменно делалось как-то не по себе. Возможно отчасти виной тому была профессия Пайка, ведь доктор по пять дней в неделю проводил в лечебнице для умалишённых и не мог не подпасть под влияние этого заведения. Что до самого Таниэля, он весьма отчетливо ощущал это влияние на себе.
Пайк был одним из старинных знакомых его отца, который в силу своего ремесла принужден был время от времени встречаться с доктором, наведываясь в «Редфордские угодья». Колыбельщики были далеко не единственной разновидностью нечисти, некоторые из тварей являлись переносчиками безумия, которое распространяли точно заразу, и противостоять им могли лишь сильные духом. Немало нынешних пациентов «Редфордских угодий» были помещены в лечебницу при деятельном участии Джедрайи Фокса и его сына. Так что Таниэлю стоило немалого труда заставить себя перешагнуть порог этого заведения.
– Ну что ж, молодой человек, чем я могу быть вам полезен? – осведомился Пайк, сложив руки «пирамидкой» и вперив в лицо посетителя цепкий взгляд ярко-голубых глаз.
Таниэль не успел ему ответить – тишину, воцарившуюся в комнате, внезапно прорезал чей-то утробный вой, негромкий, но отчаянный и зловещий. Пайк даже бровью не повел.
– Одна из наших наиболее мятежных душ. Способа полностью изолировать помещение от посторонних звуков не существует, и вам это известно, друг мой. Но со временем ко всему привыкаешь.
– Доктор Пайк, вы правы: я потревожил вас, чтобы задать один-единственный важный для меня вопрос. Конфиденциально.
– Что-что? Конфиденциально? – Глаза Пайка блеснули за стеклами очков, губы тронула легкая ухмылка. – Вот тебе и на. Похоже, над моей головой сгущаются тучи.
– Ничего подобного, сэр, поверьте. Однако эти слова, достигни они слуха кое-кого, могли бы подпортить вам репутацию.
Пайк вмиг посерьезнел. Он откинулся в кресле и сделал приглашающий жест.
– Выкладывайте. Я весь внимание.
Таниэль набрал полную грудь воздуха. Он попытался скрыть охватившую его тревогу под маской деловитости, как делал уже не раз. О, до чего же он ненавидел этот дом! Он буквально физически ощущал присутствие в его стенах несчастных узников, запертых в тесных клетушках и мучимых собственными демонами.
– Доктор Пайк, надежна ли охрана в «Редфордских угодьях»?
Тощее лицо Пайка исказила гримаса недовольства, смешанного с удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106