Правая рука его, в кольчужной перчатке, крепко сжимала поводья горячего гнедого жеребца, а левой руки не было вовсе, кованый наплечник переходил в стальную пластину, которая, словно маленький щит, закрывала то место, где должна была быть рука.
Временами взгляд рыжеволосой красавицы помимо ее воли задерживался на этой страшной пластине, и это вынуждало рыцаря еще больше мрачнеть и недовольно морщиться.
Вторая девушка, черноволосая, гибкая, с тонкими чертами лица и темно-синими лучистыми глазами, была молчалива и печальна. Она невпопад отвечала на шутки своей подруги и с какой-то затаенной грустью смотрела на живописные пейзажи, безмятежно проплывавшие за окном плавно покачивающейся кареты.
В конце концов, не выдержав очередной порции беспощадных шуток, однорукий рыцарь скривил губы в вежливой улыбке и, что-то неразборчиво буркнув, пришпорил жеребца, умчавшись во главу процессии. Рыжеволосая шутница проводила его недовольным взглядом и, сердито задернув занавеску, воскликнула:
— Вот она, пресловутая мужская смелость! Я битый час пытаюсь его развеселить, а он не нашел ничего лучшего, нежели трусливо сбежать.
— Ральдина, ты к нему несправедлива, — отозвалась ее печальная подруга. — Хорнблай потерял руку, был в плену. Ему нужно прийти в себя, смириться с потерей и все осмыслить. А ты беспрестанно на него давишь своим неудержным весельем. Что же ему оставалось делать?
— Ральдина возмущенно фыркнула:
— Айрин, не будь занудой. Прошло уже полгода, а мой брат все еще никак не может прийти в себя. А все потому, что все с ним возятся, постоянрю его жалеют и ходят вокруг него на цыпочках.
— Я бы подумала, что ты стала черствой, — отозвалась Айрин, — если бы своими глазами не видела, как ты плакала четыре дня кряду, когда Хорнблая привезли домой.
— Это кто плакал четыре дня?! — возмутилась было Ральдина, но тут же успокоилась. — Ну да, плакала, и, может быть, даже и четыре дня кряду. Но ведь жизнь продолжается. И именно это я и пытаюсь растолковать своему упрямо страдающему братцу. А он даже не хочет меня слушать. Ну ничего, приедем — я ему устрою. Кстати, а долго ли нам еще ехать?
— Нет, — ответила Айрин, — мы почти приехали. Скоро тракт повернет направо, а мы поедем прямо, проедем через Лялькин лес и попадем в Гросбери… — Айрин неожиданно запнулась и побледнела: — То есть в то, что от него осталось, а осталось немного…
— На глазах девушки выступили слезы, и она отвернулась. Веселое выражение сошло с лица Ральдины, она придвинулась ближе к подруге и крепко ее обняла.
— Айрин, ну хотя бы ты не плачь, — попросила она жалобно. — А то я тоже заплачу, а ты же знаешь, когда я плачу, у меня опухают глаза, я становлюсь страшная и почти ничего не вижу.
Айрин посмотрела на виноватое лицо подруги и сквозь слезы заставила себя улыбнуться. Ральдина права, жизнь продолжается.
Сбежав от пытавшейся его развеселить младшей сестры, Хорнблай осадил своего гнедого рядом с саврасым жеребцом отца. Старый граф Лондейл посмотрел на сына и понимающе улыбнулся:
— Что, не выдержал?
— Выдержишь тут, — буркнул Хорнблай, досадливо скривившись. — Ральдину словно подменили, болтает без умолку. Заранее сочувствую ее будущему мужу.
— Граф рассмеялся:

— А я ему, наоборот, завидую. С нашей Ральдиной ему никогда не будет скучно.
— Ага, — поддакнул Хорнблай, — и покоя ему с ней тоже не будет.
— Что такое покой, сын? — философски заметил граф. — Всего лишь иллюзия. Сегодня он есть, а завтра уже война.
— А вы думаете, отец, что новая война не за горами? — оживился Хорнблай.
— Все может быть, — посерьезнел старый граф. — Обстановка сейчас сложная, и мы можем быть спокойны только за свои восточные границы. Союз с орками восстановлен, и древняя дружба приносит новые плоды. Но со всех других сторон нас окружают если и не враги, то и не друзья. С запада играет мускулами Эдвитания. А в этом королевстве рождаются не только прекрасные женщины вроде твоей матери, но и храбрые, горячие рыцари, полные желания отомстить нам за поражения своих отцов. А с юга многочисленные королевства эльфов и гномов, которые хоть и соблюдали нейтралитет в последней войне, тем не менее держат нас под прицелом. И все еще не оставили надежды отхватить свой кусок от старого Глинглока и перекрыть нам дорогу в южные моря. Ну и, конечно, север, где исходят ненавистью герцог Эландриэль и король Торбин. Мы им не проиграли, но и не победили. Перворожденные сохранили ядро своих армий и сохранили в неприкосновенности свои земли. Со временем боль от нанесенного нами удара пройдет, а обида останется. И тогда они попробуют вернуться.
— Мы должны быть готовы к этому, — нахмурился Хорнблай, — чтобы остановить врагов еще на границах. Ведь повторного опустошения наших земель нам уже не выдержать.
— Старый граф оглянулся на сына и улыбнулся:
— Ты возмужал. Раньше ты бы воскликнул что-нибудь глупое, что-то вроде «Пусть только сунутся, мы им зададим хорошую трепку!». Сейчас же мне нравится твоя рассудительность.
— Хорнблай покраснел, похвала отца была ему приятна, и в то же время она его смутила, и он поспешил сменить тему:
— Отец, что мы будем делать в Гросбери? Граф помрачнел.
— Проверим, как обстоят дела. И постараемся найти останки барона и его сыновей, дабы с почестью их похоронить.
— А дальше?
— А дальше решать уже будет Айрин. Она единственная выжившая из рода Гросбери. Это ее земли, ей и решать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15