Обрывки воспоминаний своих и чужих... недавние события... лица многочисленных доноров, в которых он успел побывать... сияющая православными куполами Москва...
Картинки крутились пред мысленным взором, раздражая неимоверно.
Майор встал с кушетки, взял со стола оставленный на всякий случай Кречетом оперативный набор, открыл металлическую коробку и, вытащив шприц, выбрал нужный препарат.
Нет, это было не снотворное. Только ненормальный мог вколоть себе нечто подобное сейчас, когда каждую минуту тебя могли схватить.
Карел ввел себе очень легкий расслабляющий препарат — из тех, что часто применяют на Востоке для стимулирования медитации.
Укол подействовал своеобразно.
Он снова был в непонятном месте, полном горячего песка. Солнце клонилось к земле. Но, казалось, время в этом мире застыло. А почему бы и нет? Почему не вообразить себе такой мир, где время постоянно стоит на месте. Мир заката. Здесь нельзя умереть, как нельзя, впрочем, и родиться.
Жутковатое место.
Карел посмотрел на небо. В прошлый раз там кружила одинокая птица — предвестница скорой беды, сейчас же синий купол был пуст.
Майору казалось, что он попал внутрь гигантских песочных часов. Весь без остатка песок пересыпался в нижнюю колбу, и время остановилось, но лишь до тех пор, пока невидимая гигантская рука — рука Бога — снова не перевернет часы.
Однако незримый Бог не спешил оживлять время, либо попросту забыл о нем. Что ему какие-то песочные часы, когда он бессмертен!
Карел осмотрел себя. Одежда не изменилась, та же, что и у донора, а тело было свое родное.
По колена увязая в песке, майор взобрался на невысокий холм. Ветер дул прохладный, а песок был теплый, нагретый за день жарким солнцем.
Но сейчас солнце не грело, оно собиралось опуститься за горизонт, но так и повисло в нерешительности над узкой полоской земли.
С песчаного холма открывался достаточно унылый вид.
Барханы, барханы и снова барханы. Не на чем остановиться взгляду. Но вот... что-то блеснуло. Внизу в песке.
Майор сбежал или скорее съехал к подножию холма.
Это было зеркало. На деревянной ручке, достаточно старое, помутневшее, изъеденное временем. Как оно попало сюда? Как сохранилось?
Карел решил посмотреть на себя, взял зеркало, повернул.
В стекле отразились небо, песок, рубиновый след заката на горизонте.
Карела в зеркале не было.
Он проснулся от собственного стона.
В комнате было тихо. Вечер беспрепятственно преодолел окно и уже забрался в дом, деловито стирая черты окружающих предметов.
Карел взглянул на часы. Половина пятого. В пять за ним прибудет машина.
Что ж, он проснулся вовремя. Немного поколебавшись, разведчик вколол донору мышечный стимулятор и, быстро одевшись, спустился на улицу, прихватив с собой изящную трость. В шляпе и длинном черном пальто, он явно смахивал на этакого университетского профессора на пенсии.
Впрочем, останови его патруль, документы тоже были в полном порядке.
Несмотря на январь, на улице накрапывал дождь. Хотя зима, скорее всего, еще вернется.
Перейдя дорогу, майор остановился у храма.
Храм вблизи представлял довольно жуткое зрелище, словно недавно здесь резвились бесы. Впрочем, бесы давно уже резвились, правда, не здесь, а на Вильгельмштрассе, где располагалась рейхсканцелярия.
За спиной тихонько скрипнули рессоры. Карел обернулся. Дверца черного «мерседеса» приоткрылась, из машины выглянула Грета.
— Герр Швайгер, нам уже пора...
Еще раз взглянув на храм, майор поспешно уселся на заднее сиденье автомобиля. Что-то в этом храме ему сильно не понравилось, какая-то странная особенность, некое необъяснимое архитектурное несоответствие. Чуть позже он понял, в чем дело. Заброшенный храм медленно, день за днем, погружался в землю...
За рулем сидел Бэкер, он даже не обернулся, сосредоточенно следя за дорогой. Но по его спине было видно, что мужчина нервничал.
— Вы назвали меня своей фамилией, — заметил Карел, обращаясь к сидящей впереди Грете. — Я не ослышался?
— Нет, что вы, — улыбнулась девушка. — Просто по оперативной легенде вы мой отец...
— А Бэкер?
— Он мой жених.
— По легенде?
Грета промолчала.
— Ваш донор действительно ее отец, — посчитал нужным сообщить Бэкер. — Мы решили на всякий случай перестраховаться.
«Странно, почему они не сообщили мне об этом сразу?» — удивился Карел, но вслух ничего не сказал.
Еще он шестым чувством понял, что Бэкера сегодня убьют.
«Говорить ли об этом Грете? Хотя вдруг я ошибаюсь».
Какое-то время машина неспешно кружила по городу, вырисовывая на его плане определенные фигуры. Это требовалось для того, чтобы стереть следы.
Строго следуя разработанной схеме, автомобиль был практически невидим в потоке прочих машин. Его объезжали, ему сигналили, но если спросить проехавшего мимо шофера, что за автомобиль он только что обогнал и сколько в нем было пассажиров, тот ни за что не ответит. Он даже не вспомнит, что это было — грузовик или легковая машина.
Печати легионов Кадарф действовали безотказно.
Особенно эффектно выглядело, когда посреди боя целые армии исчезали, чтобы через некоторое время вынырнуть в тылу у противника. Так Красная Армия победила зимой сорок третьего года под Сталинградом, когда маршал Жуков отдал приказ раскрыть древние палестинские руны...
На улицах было много прохожих. С недавнего времени союзных бомбежек в Берлине не опасались. Около полугода назад в столицу Третьего рейха из Тибета прибыли «Зеленые братья» — буддийские монахи в форме офицеров СС. Выглядело это довольно дико, но бомбежки Берлина с того дня прекратились.
Самолеты союзников, пытавшиеся прорваться к сердцу рейха, попадали в какую-то странную черную воронку, пролетев сквозь которую, пилоты оказывались в Швейцарских Альпах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83