Я филолог, а не естественник и потому даже не пыталась искать объяснений этому феномену, столь же загадочному, как и все происшедшее.
В полутьме коридора Гвоздя уже не было видно, должно быть, он спешил, не оглядываясь и не окликая нас, торопясь скорее добраться до выхода. Но Берни не спешил. Удивительно чуткий и внимательный человек. Даже в самых необычных и рискованных ситуациях он прежде всего стремится помочь товарищу. Кто я ему? Не жена, не дама сердца – случайный попутчик, не больше, а он, прежде чем броситься в глубь коридора, взял меня за руку и сказал:
– Не торопись. Осторожность прежде всего. Прижимайся вплотную к «стенке», втискивайся в нее, дави – и так шаг за шагом. Не выпускай моей руки, мне будет трудно помочь тебе, если отстанешь.
Так мы шли, казалось, не минуты – часы. Я ни о чем не вспоминала, ничего не предполагала, ни на что не рассчитывала. Только ползла по странно зыбкой «стене», как улитка. Впереди так же полз, переступая с ноги на ногу, Верни; я не слышала его слов-может быть, он и не говорил ничего,-только чувствовала судорожное, застывшее сжатие руки. Где-то впереди вдруг грохнул выстрел. И тут же другой, третий, мгновенная автоматная очередь. Гвоздь? Или в него? Мы ничего не видели, кроме смутного тумана впереди, прикрывавшего едва заметное окошечко дневного света,
– Гвоздь? – спросила я.
– Не уверен, – не сразу откликнулся Берни, он все еще прислушивался.
Снова автоматная очередь, потом еще одна, только глуше, отдаленнее. С какой стати расстреливать одного человека из нескольких автоматов? Может быть, идет бой? Равный или неравный?
– Видимо, они укокошили его, – сказал Берни.
– Зачем? – удивилась я.
– Убрать свидетеля. Чемодан взяли, а труп промолчит о сокровищах «ведьмина столба», да и пять тысяч кредиток останутся в кассе.
– Значит, и нам грозит та же участь?
– Возможно, – подумал вслух Берни. – У нас есть шанс выжить, если остаться у выхода, не переходя в наше пространс– тво. Не у самого выхода, конечно, а подальше, где не достанут пули. Войти же внутрь никто не решится.
– Оставят охранников.
– Может быть, и оставят. Тогда попробуем продержаться дотемна. Охранники тоже люди – в конце концов сон свалит. Пошли.
Еще медленнее мы двинулись к выходу. Парализующая воздушная струя до сих пор не коснулась нас – ни одна мышца не онемела. Через трупы близ выхода мы перебрались, не отрываясь от «стенки». Прислушались: тихо. Берни, оставив меня, подполз, буквально подполз по земле – я говорю так просто по привычке, потому что грунт под нами не был ни землей, ни камнем, ни искусственным покрытием вроде пластика, – подполз к отверстию, сквозь которое уже просматривался пресловутый «ведьмин столб», и выглянул снизу наружу. «Сейчас грохнет»,
– подумала я, но выстрела не последовало.
– Сюда! – крикнул Берни и выскочил из коридора. Я – за ним.
Тут же мы чуть было не уперлись в деревянного ведьмина стража за чугунной оградой у края бетонной ленты шоссе. Коридор, из которого мы только что вышли, уже растаял в земном воздухе над высушенными луговинами, огражденными ржавой колючей проволокой. Чуть поодаль стоял привезший нас «мерседес», а позади него в лужицах уже застывшей и порыжевшей крови лежали двое «парнишек», срезанных автоматной очередью. В этот момент они, должно быть, в ожидании нас «заправлялись» виски из пузатой бутылки, стоявшей в открытом багажнике машины. Водитель ее, наполовину вывалившийся из открытой дверцы, был убит, вероятно, второй очередью, которую мы слышали в межпространственном коридоре. Стрелял только один человек – Гвоздь, отнюдь не оборонявшийся, а нападавший и выигравший бой, видимо, без «потерь». Во всяком случае, вторая машина Стона, стоявшая рядом – след от нее виднелся на обочине шоссе в примятой колесами пыли, – теперь исчезла в неизвестном нам направлении. Гвоздь даром времени не терял.
– Все ясно, – сказал Берни, – у нас имеется только один выход: воспользоваться оставленным нам «мерседесом».
– Так нас же наверняка обвинят в убийстве или в соучастии.
– Все равно обвинят – и пеших и конных. Пока мы доберемся до ближайшего полицейского управления, а идти туда часа два, не меньше, трупы будут уже обнаружены и полиция предупреждена. Нас возьмут «тепленькими» прямо на дороге и церемониться не будут: вся полиция в городе на жалованье у Спинелли.
– Что же делать?
– Скрыться где-нибудь ненадолго и обдумать случившееся. Времени у нас мало: шоссе блокируют – и конец. Хорошо еще, что «мерседес» на ходу.
Мы вытащили тело водителя на дорогу и рванули в сторону от Леймонта. Чем дальше – тем лучше, пояснил Берни, нарвемся на пост, и доказывай потом, что отсиживались в известной только Стону межпространственной связке. Говорил Берни мало, вел машину на полной скорости, не отрывая глаз от дороги. Я вообще ни о чем не расспрашивала, хотя замысел Берни был для меня неясен.
Я сказала ему об этом.
– Почему не ясен? – проговорил он, не оборачиваясь ко мне. – Одна у нас надежда, одна-единственная. Ни Стон, ни Спинелли не заинтересованы в том, чтобы ознакомить человечество с тайной бриллиантовых россыпей. Им важно вернуть чемоданы, они считают, что мы их похитили. А виновник убийства им и так известен: профессиональная работа, не особенно их встревожившая. Гвоздь «свой», с ним и расправиться безопаснее и договориться легче. Ну, а с нами сложно: чемоданов нет и тайна – не тайна. Что предпринять? Вот над этим кроссвордом сейчас они голову и ломают. А у нас свой кроссворд с той же загадкой: что делать? Только где мы его решим, где?
– Остановись за песчаным карьером, – сказала я, – кило– метра за три от разработок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36