Гречкин обещает, например, продать право покраски Эрмитажа не меньше, чем десяти разным спонсорам. Такое рвение достойно самой высшей похвалы, и я взял на себя смелость от вашего имени повысить неофита до статуса послушника.
Станислав Анатольевич поджал бледные губы и, все так же не отворачиваясь от зеркала, буркнул:
– С Гречкиным Бог простит, но впредь я попрошу тебя, Соков, без моего согласия подобное не учинять. Только не дуйся. Я ценю тебя, Соков, не то, что Акела. И совершенно не предполагаю ущемлять тебя в правах, но субординация – есть субординация. Впрочем, не затем я вызывал тебя, Соков. Крутишь ты что-то, умалчиваешь. Я жду доклада, как продвигаются дела с золотом Акелы, а ты мне каким-то левым Гречкиным уши грузишь! Ну-ка, немедленно отвечай, что с золотом?!
– Я не умышленно молчу, – посмел обидеться Таныч. – Просто пока рано докладывать.
– Докладывать никогда не рано. – Лидер прижал к лицу вырезанную из черного дерева ритуальную маску козла и, наконец, резко повернулся к Танычу; алая мантия затрепетала и свернулась по спирали, плотно облегая тело. – Ну, как я тебе?
– Я нашел его тайный офис. Тот, что у метро Большевиков. Только нашел поздно. Никого там уже не было, и вряд ли теперь кто-то когда-нибудь объявится.
– Какие категоричные выводы, – опустив маску, попытался сыграть недоверие Станислав Анатольевич, но сфальшивил. По еще больше побледневшему лицу легко читалось, что Таныч окончательно зачеркнул потаенные мечты шефа.
– Я умею читать следы борьбы. На стене след ребра подошвы, стол сдвинут под углом, потом поставлен приблизительно на то же самое место, но полоска пыли осталась…
– А может, ты сбился со следа? Откуда такая уверенность, что это тайный офис Акелы? Мало ли кто кому там морду набил?
– Я видел следы пуль. Это «беретта». Та самая. Акелы. Но следов крови не осталось, и следы крови никто не замывал. Значит, Акела промахнулся.
– Откуда ты знаешь, что кровь не замывали?
Танычу не хотелось признаваться, но пришлось:
– Потому что я опоздал всего минут на пятнадцать. Замытый пол не успел бы высохнуть.
– Ладно, принимаю. Но мне опять почему-то кажется, что ты, Соков, не договариваешь.
– Рано докладывать. Достаточно того, что я прорабатываю вопрос и надежду выйти на Акелу не потерял.
– Рано, или не рано, не тебе решать. Докладывай!
– Я опоздал всего на пятнадцать минут, это непростительно. Но есть и обнадеживающий момент. Следы, которые я умею читать. Там была разломанная дискета, значит, адрес золота Акела успел уничтожить. Следы говорят, что Акелу куда-то увезли, наверное, будут пыткой из него тайну выковыривать. И еще там были следы, хорошо знакомые следы. Я отличил отпечаток резинового сапога. Это Фрол, других мнений быть не может. А где Фрол, там и его брат. Парни на сегодняшний момент от нас отдалились и связались с неким отморозком Пиночетом. Я наводил справки, Пиночет заказан-перезаказан очень серьезными людьми, но пока выродку удается выжить. Ему всеми силами надо когти рвать из города. Предполагаю, вот он и решил выжать из Акелы средства на дорожку.
– Может быть, ты знаешь, где кантуется этот Пиночет?
– Пока нет. Но приложу все силы, чтобы узнать. И, кроме того, я знаю подноготную Фрола. Я три года влазил ему в душу. Он не потерян для верящих в Голубя. Когда мы позовем, он вернется.
– Ой ли?
– Мы позовем так, что он не сможет отказаться.
– Ладно, работай дальше. Но доклады жду каждый день. Теперь хватит об этом. Что у тебя еще, Соков?
– Некие люди предлагают нам поучаствовать в производстве липового инсулина. То есть это будет обыкновенный инсулин, только расфасованный не в Западной Германии, а в Тосно. Перспективы очень интересные. Если в инсулин впишемся, можно дальше говорить о самых разных видах лекарств.
– Что-то мне сейчас это неинтересно. Ты вот что, Соков. Подготовь краткий докладец в письменном виде. Перспективы там, то да се. А я ознакомлюсь. И вот еще что... – Станислав Анатольевич вдруг ухватил себя за грудки и дернул. Надо признать, сила в его руках была приличная – алая хламида треснула на два лоскута. – Вот еще что, Соков, распорядись, чтобы отсюда выгребли на помойку все барахло, которое от Акелы осталось. Чтоб и духу не было!
– Будет сделано, – притворился кротким Таныч Соков.
* * *
По рукам Клепы стекал шашлычный уксус. Пахло от Клепы сырым мясом, запекшейся кровью и дымом костра. С приторной улыбочкой профессионального мародера Клепа обшарил карманы Пепла, выудил нательный крестик, из-за которого все и началось, и, гоготнув, засунул его в карман. Пепел запомнил, в какой. Верка, казалось, потеряла к пленнику всякий интерес и целиком сосредоточилась на окучивании шкворчащего на углях шашлыка. Еще пару минут, и готово. Угрюмые братья поливали друг другу из лейки в ладони. Крякали и трясли мокрыми патлами, как искупавшиеся псы.
Неизвестно, чего добивался Пиночет своим шоу, но если устроил все, чтоб вывести Сергея из себя, то своего добился однозначно. И, главное, больше ничего нового Пепел не увидит. А значит, и не узнает, если сам не спросит. Сергей бросил косяка на Пиночета и решил, что, наконец пришло время поболтать откровенно. Хотя бы для того, что бы понять самому, чего же от него хотят.
– Все таки ты, Пина, ненормальный. За твою башку столько денег обещают, и люди-то все конкретные. Нет бы, в начальники Чукотки податься или анашу с таджиками собирать. А ты опять в северной столице асфальт мозолишь. Непродуманно.
– Я в глаза не видел тех, кто мою голову оценивал. С удовольствием бы пообщался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18