Особенно усердствовали Шмер и боец Кулешев. Ромашкину это было особенно досадно. Он пытался брыкаться, махать кулаками и доказать солдату, что тому как подчиненному бить офицера не положено. « А носки стирать положено?» — рычал боец. «Так они не мои, а Шмера, его и бей!». «Его не могу! Он мой взводный, благодетель. Это он велел вас бить по морде!»Никита с силой махнул кулаком и действительно во что-то осязаемо попал.— Твою замполита мать! — взвизгнул Шмер реальным человеческим голосом. — Скотина, нос мне разбил!Никита с усилием прищурил глаза, открыть их широко не представлялось возможным. Не во сне, а наяву из носа взводного капала кровь. Мишка запустил валявшимся на полу сапогом в Никиту. Сапожище, шмякнувшись о стену, упал подковками на висок. Никита взвыл:— Миха! Ты чо? С ума стрендил?! Дерешься, сапоги швыряешь!— Это ты сбрендил. В нос кулачищем со всей дури заехал! Алкаш проклятый! Ну и замполита прислали! Алкоголик! Форменный, законченный алкоголик. Я его бужу на построение, а он клешнями машет. С тебя пузырь за увечье. Сегодня же вечером!И куда-то таинственно исчез…На построение, кроме Никиты и Ахмедки, не явился ни один офицер. Алсын рассвирепел. Он отправил их на поиски сослуживцев. Ромашкин заглянул в каждую комнату общаги — никого. Затем отправились в обход по квартирам. На ближайших подступах к «берлоге» Шкребуса почуяли недоброе. У крылечка лежали две бутылки, и тротуар усеян окурками.Дверь отворилась от легкого толчка. Веранда уставлена пустой посудой. Оставалась только узкая тропа в комнату, между пустыми бутылками из-под выпитой водки. Офицеры спали. Шмер, как обычно, на кулаках между тарелками, Миронюк мордой в салате, остальные десять или пятнадцать человек на кровати и на полу.Хозяин спал в кресле. Он слегка открыл щелки глаз, надул щеки и широким жестом великодушно пригласил присоединяться.— Откуда? — спросил Ромашкин, показывая рукой на «царский» стол.— Оттуда! — так же односложно ответил Шкребус. — Немного подумав, вспомнил: — Вчерашний азербайджанский папашка выставился по второму заходу. Бойца-сыночка мы ему отдали, уломал, чертяка! Привезет через десять дней обратно. Не переживай, лучше выпей!Никита потоптался нерешительно и махнул рукой. А, ну их к черту, начальников!Ахмедка уже успел вылакать три рюмки, пока Ромашкин набирал закуску в тарелку. А пить что? А, коньяк!Народ, заслышав, знакомый и ласкающий слух звон, проснулся. И понеслось по новой!Так никто до светлых очей Алсына в этот день, и не дошел… Глава 20.Посещение «вертепа» Ожидался дождь. Стояли пасмурные дни, и на душе тоже было пасмурно. После вчерашнего «перебора», как всегда, мутило.В канцелярию заглянул Шмер:— Ты чего тут уселся? Поехали в город, развеселимся.— Мишка! Какое развеселимся? Денег ни копья. Даже на обед не хватает, не говоря об ужине. Вчера почему не приберег закуски на черный день?— А что он уже наступил?— Он еще спрашивает. У меня кишки слиплись от голода.— Вот и хорошо. Значит, к банкету ты созрел.— Опять банкет! Издеваешься! Я на спиртное смотреть не могу.— А зачем на него смотреть? Закрой глаза и пей. Можешь даже не разговаривать, мешать беседе не будешь.— С кем ты беседовать собираешься? Чем это я могу помешать?— Нас, точнее меня, пригласил Ашот, очень большой человек в городе. Может быть, самый главный.— Он что, начальник милиции или партийный вождь?— Мафиози. Его весь город боится, а милиция честь отдает, — отчего-то понизил голос Шмер. — Поэтому во время застолий ешь, пей и молчи. Не то начнешь политическую белиберду нести, не в тему. Ты это любишь! Я тебя беру для компании, чтоб пожрал, а им скажу, что от тебя кое-что зависит.— Да не темни, зачем мне нужна встреча с такой подозрительной личностью?— Чудак! Знакомство с Ашотом — это для тебя как быстрый карьерный рост. Был никчемный лейтенант, а станешь вхож в дома сильных мира сего! В пределах этого города… Понимаешь, Ашот просит отпустить в увольнение, на неделю Махмутова из второго взвода. Я сказал, что это можешь сделать ты. Он решил с тобой познакомиться.— На неделю! Не поедет! Мы что, всю роту распустим по домам?! Ни мира, ни войны? Ты с ума сошел! И никуда я не пойду! Умру с голода, но не буду сидеть за одним столом с твоим мафиози!— Ха! Отказаться уже нельзя. Ты получил приглашение! Эй, Абдулла, заходи! — Михаил приоткрыл дверь.В комнату вошел маленький, сухонький, сморщенный как сухой инжир туркмен:— Изздрасствуй, командыр! — протянул для приветствия по восточному обычаю обе руки.Ромашкин взглянув на черные, потрескавшиеся от солнца и грязи смуглые руки, внутренне содрогнулся, но крепко пожал их и изобразил дружелюбие.— Командир! Я тебя уважаю. Приглашаю быть почетным гостем на нашем тое! Будыт балшой пир! — туркмен со значением поднял вверх указательный палец. — Нэ пажалэешь!— Ромаха, бери рюмаху! Надевай шинель и вперед! — распорядился Шмер. — Едем в вертеп! Я открою тебе прелести злачных заведений в здешних местах. Вернее нам откроют. Думаю, ты уже взрослый мальчик, созрел.— Вертеп?— Подпольный публичный дом.— А что у нас в стране есть такие заведения? Это запрещено законом!— У нас в стране нет, а в Педжене есть.— Что, и нам можно будет пользоваться услугами девочек?— Держи карман шире! Только наблюдать! У тебя есть стольник на мелкие расходы? Или хоть полтинник? За бесплатно только комсомолки в райкоме отрываются. Тут бизнес, коммерческая любовь!.. Нам можно пить, есть, смотреть стриптиз, но руками или другими частями тела не трогать.Мозги Никиты лихорадочно заработали в определенном направлении, воображение нарисовало соблазнительные картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83