Первый, с кем они столкнулись в дверях управления, был небезызвестный Афонькин. Лицо воришки сияло радостью.— Стой! Ты чего это тут расхаживаешь? — тормознул любителя красивой жизни Мазуров.— Как что, домой иду, — ухмыльнулся тот. — Приходил прокурор и признал, что меня задержали не правильно.— Это кто же у нас такой умный?Майор за руку подтащил Афонькина к окошку дежурного.— Киврин, кто этого орла отпустил?— Приходила Занчевская, проверила документы и велела отпустить. Не оформлен соответствующим образом. В частности, нет заявления потерпевшего.Мазуров обескураженно посмотрел в сторону Астафьева. Занчевская, инспектор прокуратуры по надзору, славилась своей въедливостью и непримиримостью к нарушению буквы закона. Спорить с ней было бесполезно, — легче уговорить слона станцевать польку-бабочку, чем Занчевскую изменить свое решение.— Ты что, протокол по нему не оформил? — спросил Мазуров своего спутника.— Да оформил я, только не зарегистрировал, — Юрий начал торопливо рыться в папке. — Некогда мне было. Здесь он где-то у меня.Эту сцену с довольным и гордым видом лицезрел Афонькин. Казалось, для него все закончилось благополучно, но парень зарвался.— Да, кстати, коверчик-то мне отдайте, — довольно решительно пискнул он.— Чего?! — возопил Мазуров. Он мотнул головой Астафьеву. — Ну-ка проводи этого наглеца к нам в апартаменты и сбей с него спесь. А я попробую найти Фомина.Перепуганный Афонькин попятился к выходу, но лейтенант ловко заломил ему руки за спину и поволок в сторону своего кабинета. Втолкнув воришку, тут же запер за собой дверь и до максимума повернул регулятор громкости радио. Кабинет наполнили звуки какого-то бравурного марша советских времен, и Юрий развернулся к своему «гостю».— Так что тебе надо? Ковер? — спросил он.— Ну да, — уже не столь уверенно сказал Афонькин.— Это какой?— Да вот… — И Афонькин рукой показал в угол, где громоздился рулон его утренней добычи.Резкий удар с правой в челюсть ошеломил «любителя красивой жизни», он вскрикнул, попробовал прикрыться, но в этот момент удар с левой пришелся в ухо, и последовала частая серия ударов, не давая Афонькину опомниться. Лейтенант бил расчетливо, не кулаком, а подушечкой ладони, лишь поджав пальцы. Подобные удары не оставляли следов, и когда минут через десять в кабинет вошел Мазуров, его недавний утренний спутник, всклокоченный и красный, сидел в углу, но без видимых следов прошедшей взбучки.— Ну, как он? — спросил Мазуров.— Нормально, ни на что не претендует и готов рассказать, как все происходило на самом деле.— Фомина нет, говорят, заболел.— Знаем мы, чем он болеет после вчерашних поминок.Мазуров обернулся к Афонькину:— Ну, а теперь говори, где ты надыбал этот ковер?Оперативники угрожающе нависли над сидящим Афонькиным. Вид у того был совсем жалкий и растерянный. Он сглотнул слюну и, запинаясь, начал рассказывать:— Нет, честное слово, я шел с дач… там прихватил кое-что из нержавейки, думал сдать в приемный пункт. И решил срезать дорогу, пройти через кладбище… смотрю, могилка свежевырытая и рядом этот ковер лежит…Милиционеры переглянулись.— Ну что с ним делать? — спросил Мазуров. — Врет и не краснеет.— Нет, в самом деле так было, — зачастил воришка, клятвенно прижимая руки к груди. — Я еще по сторонам оглянулся, Бурлака нигде нет, подождал немного, да и забрал его.Астафьев почесывал ладонь правой руки в предчувствии будущей «работы», но Мазуров остановил его.— Постой, — он обернулся к воришке. — Как ты сказал? Бурлак?— Ну да, этот, «начальник кладбища». Раньше еще Юрий Иванович был, но тот под машину попал…— Кладбище, — пробормотал майор, глядя на своего молодого напарника. — Кладбище.— Ты думаешь… — начал понимать его лейтенант.— Ну да. Это было позавчера, утром как раз поступила в больницу Орлова, в четыре тридцать, в пять пятнадцать утра я задержал этого орла. А красиво все складывается! — После этого он решился:— Поехали! Колодников с бригадой еще должен быть там.Свой рассказ Афонькин продолжил в машине:— Я ведь не сразу его взял, подождал, походил. С Бурлаком тоже связываться неохота, он хоть мужик спокойный, но очень здоровый. Голову, на хрен, оторвать может одной рукой.— Так ты его хорошо знаешь? — расспрашивал майор.— А как же. Частенько у него в сторожке бухали.— Он что, там постоянно живет?— Да. Все еще удивлялись — на кладбище жить, это ж сдуреть можно, а он ничего, спокойно.— Ты то место, где нашел ковер, показать сможешь?— А как же!Но на кладбище он уже не был так уверен. Пока Астафьев разыскивал Колодникова, Афонькин под присмотром Мазурова топтался около последнего ряда могил, озираясь по сторонам и бормоча под нос ругательства.— Ну, чего?— Да здесь где-то, только тут за два дня столько могил прибавилось. Не то в этом ряду, не то в том.Подъехал «уазик» с Астафьевым и Колодниковым. Старший оперуполномоченный быстро разобрался в ситуации.— Вырытая могила была одна? — спросил он.— Одна, других не было.— А ковер далеко лежал?— Нет, метрах в двух.Колодников оглянулся, недалеко от них в недрах замызганного «Беларуси» с зубастым ковшом копался невысокий мужичок в безнадежно замасленном комбинезоне.— Этот, может быть, что-то знает, — предположил Колодников. — К нему они отправились всей компанией.— Эй, друг, ты здесь работаешь? — окликнул его Колодников.— Да, только копать сегодня не буду, машина сдохла. К Бурлаку идите, — буркнул мужичонка не оборачиваясь.— Бурлак уже ничего не выкопает — убили его, — просветил кладбищенского работника Мазуров.Тот, чуть покачнувшись, обернулся, и на всех присутствующих пахнуло чудовищным, застоялым перегаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98