Позднее, через неделю, он нашел в развалинах одного из цыганских домов небольшую круглую печку-буржуйку фабричного производства еще времен Отечественной войны. До подвала он ее докатил, а вот внутри пришлось повозиться. Больше всего Григорий боялся, что вновь откроется начавшая затягиваться рана, но все-таки он смог управиться с железякой одной рукой. При худощавом телосложении цыган от рождения был силен за счет сухожилий, а не мускулатуры. Про таких в народе говорят- мослистый.
Он провозился с трубой долго. Пришлось сходить, рискуя быть обнаруженным, к ближайшим пятиэтажкам и позаимствовать у коммунхоза несколько колен водосточных труб. Составив их в одно целое, Григорий вывел дымоход в вентиляционное отверстие и вскоре наслаждался теплом и светом живого огня. На пол он накидал кирпичей, а сверху тех же почерневших от огня досок. И хотя помещение получилось сырым и пропахло запахом гари, оно казалось неприхотливому цыгану почти роскошным. Впервые за десять дней он отогрелся и немного поспал в тепле. Большим неудобством было то, что добираться до его нынешней квартиры приходилось по колено в воде, но на это цыган мало обращал внимание. С другой стороны это было безопасно, ни один дурак не сунется в помещение, залитое водой.
Днем он отсыпался, а ночью выходил, обязательно появлялся на своем
пепелище, иногда разводил небольшой костер и пел свои заунывные песни. Свет костра и звуки его голоса полностью отвратили горожан от этого проклятого места. Двух пьяниц, забредших сюда лунной ночью в надежде спокойно раздавить пол-литра, он шуганул сам, внезапно выскочив навстречу с диким ревом и размахивая при этом блестевшим в лунном свете ножом. Пока бедняги добежали до первого фонаря у них весь хмель прошел.
Но каждое утро, при свете дня, Григорий рассматривал свою рану, пробовал шевелить левой рукой и снова убеждался, что пока еще рано. Для того, что он задумал, цыгану нужны были здоровые, крепкие руки.
ГЛАВА 34
После встречи с Викторией жизнь Спирина резко переменилась. То, что для него раньше было смыслом существования: работа, успех, желание остаться на своем месте все это заслонила собой зеленоглазая девчонка. Сказать, что Спирин влюбился в нее - было мало. Он втрескался, втюрился, как школьный переросток в молоденькую практикантку. Временами он целыми часами сидел в своем кабинете над бумагами, бессмысленно вглядываясь в текст и не понимая, что там написано.
Порой Виктор пробовал оценивать свое состояние со стороны. Призвав на помощь здравый смысл, Спирин на время ужасался всему происходящему с ним, но ничего поделать не мог. Надо было бороться, вести большую игру на выживание, стараться выгодней продать себя на предстоящей распродаже самого дорогого кресла в городе. А он мог думать только о ней. Вспоминал их первую встречу, первый разговор, ту ночь в квартире художника под иконой с кающейся грешницей, золотистые волосы Виктории на его лице и тихий шепот девушки: "Витя, я, кажется, тебя люблю".
И он сердцем верил, что это действительно так. Хотя Виктор говорил о разводе с Ларисой, но она не торопила его, наоборот, даже жалела его жену. Она сама сказала Спирину, чтобы он не делал этого до выборов. Слава Богу, что до них оставались считанные недели. И именно в эти дни он получил удар оттуда, откуда меньше всего ожидал.
Тот день начинался прекрасно. Непогода словно взяла тайм-аут, нежданно подкравшийся с юга холодный антициклон угнал тучи за Урал и высинил небесный свод долгожданной голубизной. Солнце сияло так ярко, что Спирин, выйдя из дома, пожалел, что не взял солнцезащитные очки. Виктор с утра был в приподнятом настроении, поскольку должны были состояться два замечательных события - открытие городского музея и свидание в Викой.
Первое состоялось в одиннадцать. Роскошное двухэтажное здание за три
месяца выросло на месте бывшего пустыря в самом центре города. Раньше здесь располагались вспомогательные склады одного из военных заводов, но они уже давно пустовали, а небольшая мастерская по ремонту деревянной тары спокойно могла переместиться на обширную территорию завода. Раньше все это считалось неприкосновенной собственностью государства, но Спирина давно бесил этот огромный, заросший травой, захламленный участок в самом центре города и он, проведя через Думу соответствующее решение, просто отобрал его, не внимая жалобам обиженного директора. И теперь красивое двухэтажное здание из красного кирпича в затейливом псевдорусском стиле радовало взор горожан и самого мэра.
На открытии музея Спирин первым делом поблагодарил спонсоров, он, правда, именовал их более благозвучным словом - меценаты, особо подчеркнул, что благодаря им город не затратил на эту стройку ни копейки. Фамилии спонсоров были высечены на мраморной плите рядом с вывеской музея. В числе этих одиннадцати значилась и фамилия Нечая, он давно уже стал членом так называемой гильдии, узкого круга избранных бизнесменов. Странное соседство волка и подстригаемых им овец лишь в первое время шокировало богатейших людей города, постепенно они привыкли и к этому.
Но наибольший вклад в создание музея внес Шамсудов. Именно он подал саму эту идею и постарался раскрутить прижимистых нуворишей. Мотивации у тех были самые разнообразны. Кто-то прельстился на выбитую золотом свою фамилию
на мраморе, кто-то корыстно надеялся на благосклонность господина мэра в будущем, а самых несознательных добил прищуренный взгляд Нечая.
Но большинство сдавало деньги на строительство музея для того, чтобы
помочь Спирину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86