- Неужели вы действительно нашли в Совнаркоме людей, готовых поддержать создание новой христианской конфессии?
- Представьте себе, нашел. Я, впрочем, не буду утверждать, что это - люди, принимающие решения сами по себе, но это влиятельные люди. Я не буду утверждать также, что говорил с ними столь же открыто, как с вами, но главное я объяснил им. Я объяснил им, что Церковь, которая оказывается враждебна образованию, науке, государству - какому бы то ни было государству - уже по этому одному не может быть истинной. Я объяснил им, что вера, которая не способна поспевать за ростом человеческих знаний, которую требуется настраивать и перестраивать с каждым поворотом истории, уже по этому одному не может быть подлинной.
Евдоким взялся, наконец, за свой стакан и отхлебнул уже остывшего чаю.
- Так выходит, вы намерены построить веру без канонов и догм, без обрядов и таинств? Веру не в Христа, а только в слово Христово?
- Да - на первый ваш вопрос. Нет - на второй. Христианство должно освободиться от догм, выдуманных людьми, и выстроиться на догмах, данных Им самим - на Его заповедях. Если Он сказал "не убий" и "люби врагов", а некая Церковь, называющая себя Его именем, век за веком благословляет солдат на убийство, то это не Его Церковь. Если Он сказал "не суди" и "не гневайся", а некая Церковь, называющая себя его именем, век за веком продолжает анафемствовать ей неугодных, созывать церковные суды и осуждать в консисториях, то это - не Его Церковь. Если он сказал "не лжесвидетельствуй" и "не лицемерь", а некая Церковь, называющая себя Его именем, продолжает век за веком проповедовать ложь, дурить людям головы мнимыми чудесами, торговать святой водой и собирать деньги у муроточивых икон, то это - не Его Церковь. Но как же может быть Церковь Христова без веры в Него Самого? Что значит слово Его без веры в то, что Он пришел к нам, и кем Он был. Он был - спасение для каждого из нас. Он был - духовная истина и духовная свобода. Причем тут, батюшка, догмы?
- А вам не кажется, что все это уже было? Все это вместе очень уж похоже на лютеранство.
- Настолько, насколько всякое реформаторство похоже друг на друга.
- А помните ли вы, к чему привело реформаторство еще при жизни Лютера? К разгрому монастырей, к разрушению храмов, к кровавым восстаниям и войнам. Духовная свобода, батюшка - дар, вместимый в одного из тысячи.
- В шестнадцатом веке. Но не в двадцатом.
- А что же изменилось? Грамотность? Образованность?
- Именно грамотность. Именно образованность.
Отец Иннокентий усмехнулся, собрался было что-то еще возразить. Но в это самое время за окном послышался звук мотора.
Он вздрогнул вдруг, встал и подошел к окну. В наступивших сумерках, приближаясь, видны были дрожащие на неровной дороге всполохи фар. К церкви подъезжала машина. Обернувшись от окна, священник быстро взглянул на ходики на стене - времени было без двадцати девять. Он побледнел заметно.
- Что случилось, отец Иннокентий? - встревоженно спросил Евдоким.
Он вдруг бросился вперед, нагнулся, откинул коврик, лежавший возле стола, дернул за железное кольцо в полу и поднял крышку подполья.
- Полезайте, - коротко приказал он Евдокиму.
- Зачем? В чем дело?
Машина уже остановилась возле калитки, хлопнули дверцы.
- Полезайте! Быстро! - крикнул ему отец Иннокентий.
Евдоким растерянно поднялся с табурета, несколько секунд еще смотрел в искаженное лицо священника, наконец, опустил взгляд, заглянул в черную дыру под ногами и, согнувшись, полез вниз. Отец Иннокентий едва успел закрыть за ним крышку и пристроить обратно коврик, когда в дверь постучали.
Оглядевшись, он сообразил еще убрать в шкаф второй стакан с чаем и пошел открывать.
На пороге стояли двое - сержант и рядовой УГБ.
- Здесь? - не поздоровавшись даже, спросил сержант.
Отец Иннокентий покачал головой.
- Не приехал.
Они переглянулись между собой.
- Зачем же звонили?
- Он прислал письмо - обещал приехать. Я могу показать.
Они по очереди шагнули за порог, стуча сапогами, прошли в дом. Прикрыв за ними дверь, отец Иннокентий поспешил следом. Он вынес им из спальни письмо вместе с конвертом, подал сержанту. Сев на табурет Евдокима, тот принялся читать. Читал долго. Текст, по-видимому, оказался для него сложен. Читая, он шевелил губами, хмурил брови. Второй пристроился позади, заглядывал в письмо через его плечо.
Вдруг на глаза отцу Иннокентию попался саквояж Евдокима, стоявший на полу возле печки - на самом виду. Тогда он передвинул свободный табурет и сел таким образом, чтобы загородить его собой хотя бы от сержанта. Добравшись, наконец, до конца письма, тот посмотрел на часы.
- Может, еще приедет? - то ли спросил, то ли рассуждая сам с собой, произнес он. - Подождем?
Отец Иннокентий пожал плечами.
- Должно быть, он между поездами рассчитывал - Из Москвы и в Москву. Поэтому так точно время указал. Если бы теперь приехал, то назад бы уже не успел - на ночь бы остался.
Сержант задумался на некоторое время.
- Ну, хорошо, - сказал он, наконец. - Рассиживаться тут на авось времени у нас нет. Письмо мы это заберем, и вроде у вас еще какой-то материал на него имеется.
- Какой же еще материал? Все из письма ясно.
- Давайте тогда договоримся так. Если вдруг он все-таки приедет, вы оставляете его ночевать, а сами звоните нам - в дежурную или куда дозвонитесь - все равно. Мы сразу опять подъедем. И если завтра или когда там еще он приедет, сразу звоните. Отлучитесь как будто по делу. А не сумеете дозвониться, пошлите кого-нибудь с запиской - два слова всего: "встречайте Евдокима". Мы его на въезде в Зольск подождем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168