– «Гарбюратор», – сказал Свинка Троттер. – По-моему, они называются «Гарбюраторами».
– Да, верно, «Гарбюратор». Она попыталась втиснуть бутылку в «Гарбюратор». «Я собираюсь застукать обоих за их веселыми играми» – пропела она. Когда мама хмелела, то начинала вот так припевать, это был знак, что она набралась всерьез. «Вот что я думаю сделать. Где ключи?» «Мама, ты не сможешь вести машину! – сказал я. – Подожди, он скоро вернется. Вот увидишь». «Где ключи? Где сраные ключи от машины?» Что ж, я-то прекрасно знал, где они – на столе в вестибюле, – и побежал туда, схватил ключи и сунул их за щеку. Бог знает почему. Это ее здорово завело. «Подойди ко мне, мелкий гаденыш, и отдай ключи!» Я сказал: «Мама, ты не сможешь вести в таком состоянии, перестань, ладно?» И тогда… тогда она схватила стоявшую на столе вазу и запустила ею в меня. Ваза попала мне в голову, сбоку, разбилась, я полетел вниз по лестнице, а внизу споткнулся и упал. Видите шрам, вот здесь?
Адриан разделил волосы и показал Троттеру с Томом маленький белый шрам.
– Пять швов. В общем, лицо мое заливала кровь, а мама трясла меня и лупила по щекам, слева и справа, слева и справа. «Отдашь ты мне эти сраные ключи?» – визжала она, встряхивая меня на каждом слоге. Я лежал на полу, плакал, не скрою, просто подвывал: «Пожалуйста, мама, тебе нельзя выходить из дому, нельзя. Пожалуйста!»
Адриан примолк и огляделся по сторонам.
– Может, рискнем, выкурим по сигарете, вы как? Том раскурил сразу три.
– Продолжай! – сказал Свинка Троттер. – Что было потом?
– Ну, – сказал, глубоко затянувшись, Адриан, – чего мама не заметила, так это того, что от удара ключи вылетели из моего рта, точно тарелочка для стрельбы из метательной машины. Она думала, что ключи все еще у меня во рту, и потому начала с силой раздвигать мне челюсти, знаете, как ветеринар, собирающийся скормить собаке таблетку. «А, значит, маленький сучонок проглотил их, так?» – спросила она. И я закричал в ответ: «Да, проглотил! Проглотил, и ты их не получишь! Так что… так что просто забудь о них!» Но, точно пристрастившийся к героину подонок из хаммеровского фильма ужасов, я невольно и сам искал их глазами, и, разумеется, мама, проследив направление моего взгляда, на четвереньках переползла вестибюль и сцапала ключи. И выскочила из дома. Я все кричал и кричал, призывая ее вернуться. Потом услышал хруст гравия под покрышками, а потом – опять-таки как в фильме ужасов – потерял сознание.
– Господи, – произнес Свинка Троттер.
– Она угробила семью из четырех человек, ну и себя, конечно, – сказал Адриан. – Отец, ни единого раза в жизни ей не изменивший, и поныне еще не оправился от этой истории. Она была сукой, моя мама. Самой что ни на есть сукой.
– Да-а, – сказал Том. – Штука-то в том, Ади, что я – может, ты забыл, – но я в прошлом триместре познакомился с твоей мамой. Рослая женщина с широкой улыбкой.
– Черт, – сказал Адриан. – Так ты с ней знаком. Ну ладно, все равно попробовать стоило.
Он встал и забросил окурок за надгробный камень.
Троттер глядел на него во все глаза.
– Ты хочешь сказать, – выдавил он, – ты хочешь сказать, что все это выдумал?
– Боюсь, что так, – ответил Адриан.
– Все?
– Нет, отец у меня профессор, это чистая правда.
– Ты поганый мешок дерьма, – произнес Троттер, на глазах которого вскипали слезы. – Поганый мешок дерьма!
И он, давясь рыданиями, пошел прочь. Адриан с удивлением смотрел ему вслед.
– Что это со Свинкой? Он должен был с первых же слов понять, что я вру.
– Да ничего, – ответил Том, обращая на Адриана большие карие глаза. – Просто его мать и два брата погибли три года назад в автомобильной катастрофе, вот и все.
– О нет! Нет! Ты шутишь?
– Ну, в общем-то, да.

Галстук МКК сидел с Зеленовато-Голубым Костюмом «Сафари» за столиком у окна кафе «Базар». Вокруг сновали, позвякивая мелочью в карманах, Белые Рубашки При Черных Жилетах.
– Herr Ober , – позвал Галстук МКК.
– Mein Herr?
– Zwei Kaffee mit Schlag, bitte. Und Sachertorte. Zweimal .
Официант отдал четкий австрийский поклон и удалился.
Зеленовато-Голубой Костюм «Сафари» промокнул лоб.
– Передача не состоялась, – сообщил он.
– Ну что же, – откликнулся Галстук МКК – Сейчас документы наверняка у Одиссея, и он готовится вывезти их из Зальцбурга. Нужно проследить за ним и избавить его от бумаг.
– Если Троянцы решились убить Партокла у всех на глазах.
– Тронуть Одиссея они не посмеют.
– Он, знаете ли, не один. С ним молодой англичанин.
Галстук МКК улыбнулся:
– Об этом я осведомлен. Как мы его обозначим?
– Телемах?
– Совершенно верно. Телемах. Напомните мне, чтобы я рассказал вам все о Телемахе.
– Вы его знаете?
– Близко. Думаю, нам предстоит обнаружить, что никакой необходимости калечить Одиссея либо Телемаха нет. Во всяком случае, пока мы имеем возможность завладеть «Мендаксом».
– Они отбывают завтра.
– Уже? И на какой колеснице поскачут?
– У Одиссея красный «вулзли».
– Типично для него. Весьма типично. Галстук МКК окинул Костюм «Сафари» взглядом, полным ласкового презрения.
– Полагаю, Гермес, коротковолновика у вас при себе не имеется?
– Хотите послать донесение?
– Не говорите глупостей. Мне нужно «Зарубежное вещание Би-би-си». Вест-Индия играет сегодня на «Олд-Траффорде» с Англией.
– Играет? Во что играет?
– В крикет, задница вы этакая. В крикет.
Глава вторая
I
– Перифрастическое « do » было избыточным носителем времени, – говорил Адриан. – Семантически пустым, но тем не менее широко используемым. Всего существует три основные теории происхождения перифрастического « do ». Первая: оно возникло вследствие влияния аналогично применяемого во французском « faire ».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15