невыносимый накал, от которого у Дика сжималось сердце, относился не к исполнительнице, а к песне, сжигающей себя в экстазе музыки. Наконец, где-то на страшной высоте этот экстаз разрешился: голос и музыка оборвались одновременно, Бет схлопнула перед собой две «ракушки» мультивокса и опустила голову.
— Ф-фу-ух, — проговорила она, поворачиваясь. — Я молодец. Я супер. Пойду возьму с полки пирожок.
Она, подтанцовывая, двинулась к выходу — но не к аварийной лестнице, а в сторону лифта. Моро дернул Дика за шиворот назад, и они успели скрыться за трубой.
— Да, сегодня лучше, чем вчера, — сказал Моро, когда лифт за Бет закрылся. — Вот этот переход между альтом и сопрано ей дался далеко не сразу. Мне все хотелось услышать результат…
— Ее… специально сделали такой? — спросил Дик.
— Нет, — твердо сказал Моро. — Скорее всего, «такой» была женщина, которая ее заказала. Стареющая оперная певица; прима — клон не по средствам рядовой исполнительнице. Я даже мог бы назвать тебе три-четыре имени. Но, Дик, есть еще один существенный момент. Талант нельзя сконструировать — а у Бет несомненный талант. Ей еще не хватает техники, она делает много ошибок, и самая большая из них — что во время мутации голоса она поет такие сложные композиции.
Она делает много ошибок? — Дик смотрел на Моро как на человека, который сказал, что ангел-де летал плохо и техники ему не хватает. А впрочем, Моро ведь до войны был богачом и знал толк в искусстве. Может, он и имеет право судить полет ангелов, может, этих ангелов он видал по пять штук на дню…
— Мастер Морита, — спросил Дик. — Вы не обижайтесь на такой вопрос, пожалуйста… Но вы говорите о ней как о человеке…
— Потому что она человек, — твердо ответил Моро. — Только ради всего святого, не принимай меня за аболициониста, Дик. Если бы не война, если бы ее питомник не захватили имперцы, когда она была еще младенцем, она не стала бы человеком, и тогда я относился бы к ней совершенно иначе. Поверь, ты сам относился бы к ней совершенно иначе. Клон, у которого не сформирована личность — растение, неспособное существовать без наношлема.
— Я знаю, мастер Морита. Только не говорите мне, что перезапись мозга для такого клона — лучшая судьба. Тертуриан говорил, что если что-то может стать человеком, то оно человек.
— Тертуллиан, — в отличие от Бет, Моро не замечал оговорок Дика, — высказал пару-тройку мыслей, осужденных, как ереси. Откуда ты знаешь, что это суждение — истинно?
— Так учит Церковь.
— Но генетический материал сам по себе не может стать человеком. Значит, он не человек сам по себе: он может стать им, только если дадут.
Дик не нашелся что ответить.
— Мастер Морита, мы ведь закончим сегодня с рекондиционерами? — спросил он вместо этого.
— Тебе нужен повод, чтобы прийти сюда завтра? — снова улыбнулся Моро. — Дарю идею: приди просто так.

* * *
Вечер Дик провел с Джеком, показывая «Галахада» и переводя реплики героев. Леди Ван-Вальден на своем терминале просматривала экономический отчет с Мауи — сразу по прибытии она собиралась послать наместнику ансибль-пакетом несколько распоряжений. Лорд Августин читал какую-то распечатку на шедда. Бет валялась с книгой на койке над мальчиками, заявив, что сериалы — это примитив, но Дик заметил, что в особо напряженных сценах она поворачивает голову и бросает взгляд вниз.
Когда пришла пора уходить — уже, должно быть, освободился Майлз, — Дик спросил:
— Миледи, у вас есть настоящие книги? Которые вы читаете для удовольствия?
— Мак-Магон, — сказала с койки Бет. — Почитай, не пожалеешь.
По лицу леди Ван-Вальден Дик понял, что к настоящим книгам она Мак-Магона не причисляет.
— Тебя интересует классика?
— Ну… да.
— Гугон Парижский… — промурлыкала Бет. — Лео Толстой и Иоанн Соммерсетский. Тоска. Возьми у Джека «Пиноккио». Увлекательно и нравоучительно, в самый раз для тебя.
— Кое-что у меня есть, — леди Констанс вынула из стенного шкафа диск в зеленой обложке.
Книга называлась «Вильгельм Шекспир. Трагедии». Если трагедии — то вряд ли весело.
— Он же, наверное, читал, — сказала Бет. — Это же школьный курс по внеклассному чтению.
— Нет, фрей. Я ушел из школы раньше, чем начали изучать рителатуру.
— Литературу. Дик, ты что, умудрился дожить до пятнадцати и ни разу не наткнуться на старика Вильгельма?
— Бет, ты тоже как-то умудрилась дожить до шестнадцати, не выучив кандзи и каны, — негромко заметила леди Констанс. — Почему ты так высоко ценишь свой собственный культурный багаж и с таким пренебрежением относишься к чужому?
— Убили наповал, — Бет снова откинулась на койку.
— Культурный багаж? — лорд Августин решил вступить в диалог. — Скорее, гиря на ноге. Юноша, если вы еще не попали в психическую зависимость от беллетристики — то и не начинайте. Не загружайте оперативную память всякой чепухой: жизнь коротка, успеть бы запомнить самое нужное.
— Вот и Шерлок Холмс то же самое говорил, — хмыкнула Бет.
— Кто? — переспросил Дик.
— Сначала с Шекспиром разберись, — подмигнула девушка.
Дик сунул диск под пояс и, попрощавшись, вышел. В коридоре уже ждал его Майлз, и они вдвоем спустились в грузовой проезд.
— Что это у тебя? — спросил шеэд, когда Дик, раздевшись до пояса, положил диск на свернутое юката. — А, Ше'экспир…
— Ты знаешь Шекспира?
— Когда-то давно, когда я только начинал жить среди людей, один умный человек сказал мне, чтобы я прочитал столько Ше’экспира, сколько сумею найти. В нем, сказал тот человек, все разнообразие людских характеров и стремлений. Он поразил меня.
— Тебе понравилось?
— Он поразил меня, — повторил Майлз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44