– Конечно, дорогая, если госпожа Грибова не возражает.
– Я с огромным удовольствием посмотрю оранжерею, – Юля тоже поняла, что мне надо поговорить с герцогом тет-а-тет.
Когда мы вошли в оружейный зал, герцог сразу перешел на русский язык:
– Вы, кажется, давно здесь не были?
– Лет пять. Хотя, честно говоря, не вижу больших изменений.
– Их немного, но, надеюсь, кое-что вас заинтересует. Посмотрите, в той витрине самурайский меч эпохи феодальных войн. Говорят, им владел сам Такеда Синген.
– Ах, шестнадцатый век! Синген был великий полководец, но я сомневаюсь, что он часто пользовался этой вещью, если даже меч и принадлежал ему, – ответил я, бережно принимая в руки богато отделанное оружие.
– Почему вы так считаете?
– Слишком много украшений. Такая роскошь больше подошла бы придворному вельможе, которому надо произвести впечатление. А Такеда Синген был воином и предпочитал простые и надежные вещи, – я обнажил клинок и бегло осмотрел его. – Боюсь, что огорчу вас, Фридрих. Это клинок эпохи Токугава. Похоже, он был выкован двумя столетиями позже, чем предполагали устроители Сотби. Хотя, безусловно, меч сделан для какой-то очень важной персоны, да и отделка представляет большую художественную ценность... пожалуй, ваши деньги все же потрачены не зря.
– Как безразлично вы взираете на богатство отделки! – усмехнулся герцог. – Помнится, в прошлый раз вы никак не могли расстаться со значительно более простым клинком. Вот этим.
Я отложил в сторону разукрашенный меч и принял другой, с более простой отделкой.
– Шутите, – усмехнулся я. – Ему нет цены. Это оружие работы самого Масамунэ, мастера из мастеров.
Я извлек клинок из ножен. Мне казалось, что оружие задышало, ожило в моих руках.
– Этот меч ваш, – сделал широкий жест герцог.
– О, ваша светлость!.. Благодарю, это великолепный подарок! – я не мог скрыть восторга. – Прошу вас принять в качестве ответного дара мои охотничьи угодья Велейка в Белоруссии.
– Князь... Это невозможно! – герцог смутился. – Я не могу принять столь щедрого подарка.
– В таком случае и я не могу принять этот меч, – я решительно вернул клинок в ножны.
– Что ж, вы не оставляете мне выбора, князь. С благодарностью принимаю ваш щедрый подарок. Но надеюсь, что в ближайшее время мы поохотимся в этих угодьях вместе.
– Я думаю, мы отметим там вступление Дармштадта в ЕАС.
Герцог встрепенулся.
– Вы считаете, что это решение может быть принято так скоро?
– Надеюсь. По крайней мере, в ближайшие дни Евразийский союз промышленников и финансистов даст необходимую рекомендацию.
– Это официальная информация или ваше предположение?
– Нет, это решение, которое на следующей неделе будет оформлено официальным протоколом. Одной из целей моего приезда в Дармштадт было уведомить вас об этом. Официальная декларация Ассамблеи последует в течение месяца. После этого начнется трехлетний срок, в ходе которого вы должны будете привести законодательство, финансовую и налоговую систему в соответствие с требованиями ЕАС. Впрочем, как я понимаю, вы уже обсуждали это во время своего визита в Россию с президентом Евразийского союза промышленников и финансистов.
– Вы сейчас представляете его?
– Да.
– Я думал, что господин Вольский снова вызовет меня для предварительных консультаций в Петербург.
– Это обеспокоило бы Баварского короля и могло бы создать ненужную напряженность. Мы поставим всех перед фактом.
– Вы даже не представляете, насколько оказались дальновидны.
Я удивленно посмотрел на герцога.
– Видите этот доспех? – герцог указал на стоявший в отдалении доспех средневекового европейского рыцаря. – Я купил его на аукционе во Пскове два года назад.
Мы подошли к доспеху, который издали мог показаться живым человеком, застывшим у стены. На металлическом нагруднике был выгравирован орел, хищно распахнувший клюв.
– Я не очень разбираюсь в европейском оружии, – сказал я, – но, кажется, этот доспех не представляет большой исторической ценности.
– Вы совершенно правы, – ответил герцог. – Типичный доспех тевтонского рыцаря тринадцатого века. Стоил он недорого. Для меня интересна его история. Он принадлежал одному из рыцарей, участвовавших в осаде Пскова в тысяча двести сорок втором году. Рыцарь был пленен, а доспех достался русским в качестве трофея. Для меня это символ. Символ длившегося многие столетия немецкого давления на восток.
– Ничего удивительного. Как и любая развивающаяся система, германская нация расширяла свой ареал.
– Да, расширяться на восток было проще, – усмехнулся герцог. – Сейчас уже мало кто помнит, что пруссы – это славянское племя, Пруссия – земля славян, Берлин – одна из славянских столиц, а Бранденбург некогда именовался Бранный Бор... Наши предки прошли всю Прибалтику и так и не сумели покорить Русь.
Я терпеливо выслушивал излияния герцога, зная его пристрастие к историческим экскурсам.
– Пожалуй, последней попыткой сделать это было нападение Гитлера на Российскую империю. Так и не понимаю, почему сумасшедший Адольф решился начать войну на два фронта. Ведь он знал, чем это кончилось для Германии в Первую мировую войну.
– Он знал, что Россия просто не может остаться в стороне от общеевропейского конфликта, – ответил я.
– Однако в войну вы вступать не спешили.
– В обществе еще было сильно воспоминание о революции, к которой привела Первая мировая война.
– Однако, насколько я знаю, после падения Парижа Россия приготовилась напасть на Германию, в случае немецкого десанта через Ла-Манш.
– И уже стянула войска к западной границе, – подтвердил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101