Наверное, именно поэтому почти все свое правление Александр Третий, над которым всегда висел дамоклов меч террора, прожил именно здесь. И наверное, именно поэтому государь Дмитрий Павлович, помазанный в тысяча девятьсот тридцать втором году, сделал Царское Село местом официальных приемов, Павловск резиденцией для семьи, но наиболее важные и секретные совещания проводил в Гатчине. Роскошный Петергоф с его Самсоном, романтичный Ораниенбаум и строгая Стрельна стали общедоступными музеями, но три оставшихся в распоряжении царской семьи поместья словно символизировали собой три части жизни монарха: Павловск – царствующая фамилия, Царское Село – церемониал и публичная политика и Гатчина – политика тайная. В разное время мне удалось побывать во всех трех резиденциях, но вот оставаться так долго в Гатчине еще не доводилось.
Свежий снег хрустел у меня под ногами. Я неспешно шагал по дорожке вдоль покрытого тонким льдом пруда. Можно было подумать, что я один среди всего этого белого безмолвия, хотя я точно знал, что каждый квадратный метр парка просвечивается и контролируется дворцовой стражей. Еще во времена Александра Третьего здесь была очень хитрая система охраны. В парке было установлено два-три поста, в самых видных местах. Стоявшие там гвардейцы должны были как демонстрировать всем гостям императорской резиденции свою немногочисленность (читай: русскому царю бояться некого), так и символизировать мощь русской армии своей выправкой и статью. Но за кустами, в укромных местах парка таилось немалое количество охраны, готовой по первому же зову явиться на защиту государя. Да и внешняя охрана, расставленная вокруг парка, не дремала. За все время царствования Александра здесь, в Гатчине, не было осуществлено ни одной попытки покушения на государя, хотя множество революционеров охотилось за ним денно и нощно. Нынче времена были другие. Политический терроризм канул в лету с реставрацией монархии. Сложно сказать, что произошло тогда. Ведь на Корнилова было совершено более двадцати покушений за время его диктаторства. И это только те случаи, когда террористам удавалось произвести выстрел или заложить адскую машину. Сколько попыток было пресечено службой охраны с помощью агентурной работы, один Бог ведает да начальник архива ИКГБ. Диктатор жил, словно обложенный зверь, в московском Кремле и на дальней даче в Завидово, выезжал только в сопровождении двух броневиков и полусотни казаков, готовых разорвать любого, кто покусится на жизнь и здоровье «спасителя отечества». А желающих покуситься было немало. Большевики, эсеры ненавидели его за свержение советской власти и установление контрреволюционного режима. Студенты, увлеченные идеями конституции, – за недемократичные методы правления. Черносотенцы – за либерализм в политике с инородцами. Инородцы – за отказ от права наций на самоопределение. Монархисты – за отказ немедленно вернуть престол династии Романовых. Охранка работала не покладая рук, но всевозможные боевые экстремистские организации множились как грибы после дождя. «Боевая группа левых эсеров за социализм». Террористическая организация анархистов «Террор и воля». «Армия возмездия» молодых большевиков. «Боевое крыло молодых кадетов». «Ополчение русских патриотов за спасение отечества». «Латышские стрелки». «Грузинские мстители». Украинская «Державна воля». Даже «Офицерский императорский союз». Все они стремились уничтожить диктатора. В ответ на репрессии следовали новые теракты. Кровь министров и чиновников новой администрации текла рекой, несмотря на то, что все новые и новые заговорщики отправлялись в концлагеря, становились к стенке и поднимались на виселицу.
Как при этом выжила главная мишень террористов – диктатор России Лавр Георгиевич Корнилов, остается загадкой по сей день. Говорят, у него была великолепная охрана, укомплектованная наиболее преданными офицерами, казаками и калмыками. Говорят, он был очень популярен в войсках. Большинство кадровых офицеров боготворили своего полководца за сохранение престижа русской армии и победу над коммунистами. Говорят, он создал одну из лучших по тому времени служб безопасности – ИКГБ, укомплектовав ее лучшими офицерами из царской полиции и военной разведки и контрразведки. Все это так. Но, наверное, было нечто особенное в том, что Лавр Георгиевич выжил в том кровавом кошмаре, который начался в России в тысяча девятьсот семнадцатом году и так и не закончился со вступлением белых армий в Москву и Петербург. Словно некая потусторонняя сила решила сжалиться над Россией и послала ей пусть жесткого, пусть временами жестокого диктатора, но человека, который смог железной рукой прекратить смуту. Да, он выиграл Гражданскую войну, он установил в стране военный порядок, он создал условия для возрождения экономики. Возможно, для этого судьба и сберегла его. Но прекратить саму смуту он был не в силах. Как и за триста лет до этого, подлинный демон русской смуты таился не в дворцах правителей, не на явках заговорщиков, не на площадях, где бунтовал народ, а в умах людей. За полтора десятилетия кровопролития население бывшей империи озлобилось, привыкло делить всех на своих и чужих, воспринимать любое действие властей как попытку возвышения и обогащения одной политической группировки над другой. Порвалась связь, державшая народ как единое целое. Люди стали чураться друг друга, видеть врага в каждом встречном. В этой ситуации такой человек, как Корнилов, вполне мог удержать власть, но никогда не сплотил бы нацию, потому что для людей он был один из.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101