На стороне ирландцев-ка
толиков против англичан сражались также испанские и итальянские отряд
ы. К концу XVI века сопротивление ирландцев было сломлено и последние ирлан
дские феодальные поместья, в том числе Литрим, превращены в английские г
рафства.
и католической Испанией. Эти дружеские отношения завершились даж
е повешением в Лондоне гаэльского лорда Брани, который был почти королем
Ирландии, что послужило поводом к созданию Литримского графства.
Компрачикосы были скорее сообществом, чем племенем, но скорее сбродом, ч
ем сообществом. Это была голь, собравшаяся со всего света и превратившая
преступление в ремесло. Это было лоскутное племя, скроенное из пестрых о
трепьев. Каждый новый человек был здесь как бы еще одним лоскутом, пришит
ым к нищенским лохмотьям.
Бродяжничество было законом существования компрачикосов, Ч они появл
ялись, потом опять исчезали. Тот, кого едва терпят, не может надолго осесть
на одном месте. Даже в тех королевствах, где их промысел имел спрос при дв
оре и служил при случае подспорьем королевской власти, с ними порой обхо
дились весьма сурово. Короли прибегали к их мастерству, а затем ссылали э
тих мастеров на каторгу. Такая непоследовательность объясняется непос
тоянством королевских прихотей. Таково уж свойство «высочайшей воли».

Кочевой промысел Ч что катящийся камень: он не обрастает мохом. Компрач
икосы были бедны. Они могли бы сказать о себе то же, что сказала однажды из
можденная, оборванная колдунья, увидев зажженный для нее костер: «Игра н
е стоит свеч». Очень возможно и даже вполне вероятно, что их главари, остав
шиеся неизвестными и производившие торговлю детьми в крупных размерах,
были богаты. Теперь, по прошествии двух столетий, трудно выяснить это обс
тоятельство.
Мы уже говорили, что компрачикосы были своего рода сообществом. У них был
и свои законы, своя присяга, свои обычаи. У них была, можно сказать, своя каб
балистика. Если кому-нибудь в наши дни захотелось бы основательно позна
комиться с компрачикосами, ему следовало бы съездить в Бискайю или в Гал
исию. Среди них было много басков, и поэтому там, в горах, и теперь еще сохра
нились легенды о них. Еще в наше время о компрачикосах вспоминают в Оярсу
не, в Урбистондо, в Лесо, в Астигаре. «Aguardate, nino, que voy allamar al comprachicos!»
берегись, детка, не то я позо
ву компрачикосов (исп.)
Ч пугают в тех местах матери своих детей.
Компрачикосы, подобно цыганам, устраивали сходбища; время от времени их
вожаки собирались, чтобы посовещаться. В семнадцатом столетии у них было
четыре главных пункта для таких встреч. Один Ч в Испании, в ущелье Панкор
бо; второй Ч в Германии, на лесной прогалине, носившей название «Злая жен
щина», близ Дикирха, где находятся два загадочных барельефа, изображающи
х женщину с головой и мужчину без головы; третий Ч во Франции, на холме, гд
е высилось колоссальное изваяние Палицы Обещания, в старинном священно
м лесу Борво-Томона, близ Бурбон-ле-Бена; четвертый Ч в Англии, за оградой
сада, принадлежавшего Вильяму Челонеру, джисброускому эсквайру, в Кливл
енде, в графстве Йорк, между четырехугольной башней и стеной со стрельча
тыми воротами.


Английские законы, направленные против бродяг, всегда отличались крайн
ей суровостью. Казалось, в своем средневековом законодательстве Англия
руководилась принципом: Homo errans fera errante pejor
бродячий человек страшнее бродячего зверя
(лат.)
. Один из специальных статутов характеризует человека, не имеющего
постоянного местожительства, как существо более опасное, чем аспид, драк
он, рысь и василиск» (atrocior aspide, dracone, lynce et basilico). Цыгане, от которых Англия хотела избави
ться, долгое время причиняли ей столько же хлопот, сколько волки, которых
ей удалось совсем истребить.
В этом отношении англичанин отличается от ирландца, который молится свя
тым о здравии волка и величает его своим «крестным».
Однако английское законодательство, смотревшее, как мы только что видел
и, сквозь пальцы на прирученного волка, ставшего чем-то вроде собаки, отно
сились так же терпимо к бродягам, кормящимся каким-нибудь ремеслом. Никт
о не преследовал ни скомороха, ни странствующего цирюльника, ни лекаря, н
и разносчика, ни скитающегося алхимика, если только у них было какое-либо
ремесло, доставлявшее им средства к жизни. Но и с этой оговоркой и за этими
исключениями вольный человек, каким являлся каждый бродяга, уже внушал
опасение закону. Всякий праздношатающийся представлял собою угрозу об
щественному спокойствию. Характерное для нашего времени бесцельное ша
тание по белу свету было тогда явлением неизвестным: знали только сущест
вовавшее испокон веков бродяжничество. Достаточно было только иметь то
т особый вид, который принято называть «подозрительным», Ч хотя никто н
е может объяснить, что значит это слово, Ч чтобы общество схватило таког
о человека за шиворот: «Где ты проживаешь? Чем занимаешься?» И если он не м
ог ответить на эти вопросы, его ожидало суровое наказание. Железо и огонь
были средствами воздействия, предусмотренными уголовным кодексом. Зак
он боролся с бродяжничеством прижиганиями.
Отсюда, как прямое следствие, вытекал неписаный «закон о подозрительных
лицах», применявшийся на всей английской территории к бродягам (которые
, надо сознаться, легко становились преступниками) и, в частности, к цыгана
м, изгнание которых неосновательно сравнивали с изгнанием евреев и мавр
ов из Испании и протестантов из Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34