Тело было как бы за
пеленуто в грубый холст, пропитанный нефтью. Ткань истлела и расползлась
. В одном месте обнажилось колено. В другом видны были ребра. Одни части те
ла были еще трупом; другие уже стали скелетом. Лицо было цвета чернозема, п
олзавшие по нему слизняки оставили на нем тусклые серебристые полосы. По
д холстом, прилипшим к костям, обрисовывались выпуклости, как под платье
м на статуе. Череп треснул и, распавшись на две половины, напоминал собою г
нилой плод. Зубы остались целы и скалились в подобии смеха. В зияющей дыре
рта, казалось, замер последний крик. На щеках можно было заметить несколь
ко волосков бороды. Голова, наклоненная вниз, как будто к чему-то прислуши
валась.
Его, невидимому, недавно подновляли. Лицо было заново вымазано смолой, та
к же как и выступавшие из прорех колено и ребра. Внизу из-под холста торча
ли обглоданные ступни. Прямо под ними, в траве, видны были два башмака, утр
атившие от снега и дождей всякую форму. Они свалились с ног мертвеца.
Босой ребенок смотрел на эти башмаки.
Ветер, становившийся все резче и резче, иногда внезапно спадал, как будто
собирался с силами, чтобы разразиться бурей; на несколько минут он даже с
овсем стих. Труп уже не качался. Цепь висела неподвижно, как шнурок отвеса
с гирькой на конце.
Как у всякого существа, только что вступившего в жизнь, но отдающего себе
отчет в своей тяжкой участи, у ребенка, несомненно, начиналось пробужден
ие мучительных мыслей Ч мыслей еще неясных, детских, но уже стучащих в мо
зг, подобно птичьему клюву, долбящему скорлупу яйца; но все, чем в эту мину
ту было полно его младенческое сознание, повергало его лишь в оцепенение
. Как излишек масла гасит огонь, так избыток ощущений гасит мысль. Взрослы
й задал бы себе тысячу вопросов, ребенок только смотрел.
Обмазанное смолой лицо мертвеца казалось мокрым. Капли смолы, застывшие
в пустых глазницах, были похожи на слезы. Однако смола значительно замед
ляла разложение трупа: разрушительная работа смерти была задержана, нас
колько это оказалось возможным. То, что ребенок видел перед собой, было пр
едметом, о котором заботились. По-видимому, человек этот представлял как
ую-то ценность. Его не захотели оставить в живых, но старались сохранить м
ертвым. Виселица была старая, вся в червоточинах, но прочная и стояла здес
ь уже давно.
В Англии с незапамятных времен существовал обычай смолить контрабанди
стов. Их вешали на берегу моря, обмазывали смолой и оставляли висеть; прес
тупника, в назидание прочим, следует подвергать казни у всех на виду, и есл
и его просмолить, он на долгие годы будет служить острасткой. Трупы смоли
ли из чувства человеколюбия, полагая, что благодаря этому можно будет ре
же обновлять виселицы. Виселицы расставляли на берегу на определенном р
асстоянии одна от другой, как ставят в наше время фонари. Повешенный заме
нял собою фонарь. Он по-своему светил своим сотоварищам-контрабандиста
м. Контрабандисты издали, еще находясь в море, замечали виселицы. Вот одна
Ч первое предостережение, а там другая Ч второе предостережение. Это н
исколько не мешало им заниматься контрабандой, но таков порядок. Этот об
ычай продержался в Англии до начала нашего столетия. Еще в 1822 году перед Ду
врским замком можно было видеть трех повешенных, облитых смолой. Впрочем
, такой способ сохранения трупа преступника применялся не к одним только
контрабандистам. Англия пользовалась им также по отношению к ворам, под
жигателям и убийцам. Джон Пейнтер, совершивший поджог морских складов в
Портсмуте, был в 1776 году повешен и засмолен. Аббат Койе, называющий Джона Пе
йнтера Jean le Peintre (Жаном Живописцем), видел его вторично в 1777 году. Джон Пейнтер ви
сел на цепи над развалинами сожженных им складов, в время от времени его с
нова покрывали смолой. Этот труп провисел, Ч можно бы сказать, прожил, Ч
почти четырнадцать лет. Еще в 1788 году он служил правосудию. Однако в 1790 году
его пришлось заменить новым. Египтяне чтили мумии своих фараонов; оказыв
ается, мумия простого смертного также может быть полезной.
Ветер, с особенной силой разгулявшийся на холме, смел с него весь снег. Во
многих местах виднелась трава, кое-где выглядывал чертополох. Холм был о
дет тем густым и низким приморским дерном, благодаря которому вершины ск
ал кажутся покрытыми зеленым сукном. Только под виселицей, под самыми но
гами казненного, росла высокая густая трава Ч явление неожиданное на эт
ой бесплодной почве. Объяснялось это тем, что тела повешенных разлагалис
ь здесь на протяжении нескольких веков. Земля питается прахом человека.

Какие-то мрачные чары удерживали ребенка на холме. Он стоял на месте как в
копанный. Один только раз он наклонил голову: крапива больно обожгла ему
ноги, и он принял это за укус животного. Затем он выпрямился и, закинув гол
ову, снова стал смотреть прямо в лицо повешенному, который тоже смотрел н
а него. У мертвеца не было глаз, и потому казалось, что он смотрит особенно
пристально. Это был взгляд рассеянный и вместе с тем невыразимо сосредот
оченный; в нем были свет и мрак; он исходил из черепа, из оскала зубов, из чер
ных впадин пустых глазниц. Вся голова мертвеца Ч сплошной взор, и это стр
ашно. Зрачков нет, но мы чувствуем на себе их взгляд, жуткий взгляд привиде
ния.
Постепенно ребенок сам становился страшен. Он больше не шевелился, как б
удто оцепенел. Он не замечал, что уже теряет сознание. Он коченел, замерзал
. Зима безмолвно предавала его ночи; в зиме есть что-то вероломное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34