И я п
риемлю одиночество, созданное ненавистью, хотя ни к кому не питаю ненави
сти. Теперь мне восемьдесят шесть лет. Я умираю. Чего вы от меня хотите?
Ч Вашего благословения, Ч сказал епископ и опустился на колени.
Когда епископ поднял голову, лицо члена Конвента было величаво-спокойно
. Он скончался.
Епископ вернулся домой, погруженный в глубокое раздумье. Всю ночь он про
вел в молитве. На другой день несколько любопытных отважились заговорит
ь с ним о члене Конвента Ж.; вместо ответа епископ указал на небо. С той поры
его любовь и братская забота о малых сих и страждущих еще усилились.
Малейшее упоминание о «старом нечестивце Ж.» приводило его в состояние к
акой-то особенной задумчивости. Никто не мог бы сказать, какую роль в приб
лижении епископа к совершенству сыграло соприкосновение этого ума с ег
о умом и воздействие этой великой души на его душу.
Само собой разумеется, что это «пастырское посещение» доставило местны
м сплетникам повод для пересудов. «Разве епископу место у изголовья тако
го умирающего? Ч говорили они. Ч Ведь тут нечего было и ждать обращения.
Все эти революционеры Ч закоренелые еретики. Так зачем ему было ездить
туда? Чего он там не видел? Верно, уж очень любопытно было поглядеть, как дь
явол уносит человеческую душу».
Как-то раз одна знатная вдовушка, принадлежавшая к разновидности наглых
людей, мнящих себя остроумными, позволила себе такую выходку.
Ч Ваше преосвященство, Ч сказала она епископу. Ч Все спрашивают, когд
а вам будет пожалован красный колпак.
Ч О, это грубый цвет, Ч ответил епископ. Ч Счастье еще, что люди, которые
презирают его в колпаке якобинца, глубоко чтят его в кардинальской шапке
.

Глава одиннадцатая.
Оговорка

Тот, кто заключит из вышеизложенного, что монсеньор Бьенвеню был «еписко
пом-философом» или «священником-патриотом», рискует впасть в большую о
шибку. Его встреча с членом Конвента Ж., которую, быть может, позволительно
сравнить с встречей двух небесных светил, оставила в его душе недоумени
е, придавшее еще большую кротость его характеру. И только.
Хотя монсеньор Бьенвеню меньше всего был политическим деятелем, все же,
пожалуй, уместно в нескольких словах рассказать здесь, каково было его о
тношение к современным событиям, если предположить, что монсеньор Бьенв
еню когда-либо проявлял к ним какое-то отношение.
Итак, вернемся на несколько лет назад.
Немного времени спустя после возведения Мириэля в епископский сан импе
ратор пожаловал ему, так же как и нескольким другим епископам, титул баро
на Империи. Как известно, арест папы состоялся в ночь с 5 на 6 июля 1809 года; по э
тому случаю Мириэль был приглашен Наполеоном на совет епископов Франци
и и Италии, созванный в Париже. Синод этот заседал в Соборе Парижской Бого
матери и впервые собрался 15 июня 1811 года под председательством кардинала
Феша. В числе девяноста пяти явившихся туда епископов был и Мириэль. Одна
ко он присутствовал всего лишь на одном заседании и на нескольких частны
х совещаниях. Епископ горной епархии, человек привыкший к непосредствен
ной близости к природе, к деревенской простоте и к лишениям, он, кажется, в
ысказал в обществе этих высоких особ такие взгляды, которые охладили тем
пературу собрания. Очень скоро он вернулся в Динь. На вопросы о причине ст
оль быстрого возвращения он ответил:
Ч Я там мешал. Вместе со мной туда проник свежий ветер. Я произвел впечат
ление распахнутой настежь двери.
В другой раз он сказал:
Ч Что же тут удивительного? Все эти высокопреосвященства Ч князья цер
кви, а я Ч всего лишь бедный сельский епископ.
Он пришелся не ко двору. Он наговорил там немало странных вещей, а как-то в
ечером, когда он находился у одного из самых именитых своих собратьев, у н
его вырвались, между прочим, такие слова:
Ч Какие красивые стенные часы! Какие красивые ковры! Какие красивые лив
реи! До чего это утомительно! Нет, я бы не хотел иметь у себя всю эту бесполе
зную роскошь. Она бы все время кричала мне в уши: «Есть люди, которые голод
ают! Есть люди, которым холодно. Есть бедняки! Есть бедняки!»
Скажем мимоходом, что ненависть к роскоши Ч ненависть неразумная. Она в
лечет за собой ненависть к искусству. Однако у служителей церкви, если не
говорить о торжественных службах и обрядах, роскошь является пороком. Он
а как бы изобличает привычки, говорящие о недостатке истинного милосерд
ия. Богатый священник-это нелепо, место священника Ч подле бедняков. Но м
ожно ли постоянно, днем и ночью, соприкасаться со всякими невзгодами, со в
сякими лишениями и нищетой, не приняв на себя какой-то доли всех этих бедс
твий, не запачкавшись, если можно так выразиться, этой трудовой пылью? Мож
но ли представить себе человека, который, находясь у пылающего костра, не
ощущал бы его жара? Можно ли представить себе постоянно работающего у ра
скаленной печи человека, у которого не было бы ни одного опаленного воло
са, ни одного почерневшего ногтя, ни капли пота, ни пятнышка сажи на лице? П
ервое доказательство милосердия священника, а епископа в особенности,
Ч это его бедность.
По-видимому, именно так думал и епископ Диньский
Впрочем, не следует предполагать, чтобы по отношению к некоторым щекотли
вым пунктам он разделял так называемые «идеи века». Он редко вмешивался
в богословские распри своего времени и не высказывался по вопросам, роня
ющим престиж церкви и государства; однако, если бы оказать на него достат
очно сильное давление, он, по всей вероятности, скорее оказался бы ультра
монтаном, нежели галликанцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32