Будьте удачливы Ч все остальное приложится; будьте баловне
м счастья Ч вас сочтут великим человеком. Не считая пяти-шести грандиоз
ных исключений, которые придают блеск целому столетию, все восторги совр
еменников объясняются только близорукостью. Позолота сходит за золото.
Будь ты Ч хоть первым встречным Ч это не помеха, лишь бы удача шла тебе н
австречу. Пошлость Ч это состарившийся Нарцисс, влюбленный в самого себ
я и рукоплещущий пошлости. То огромное дарование, благодаря которому чел
овек рождается Моисеем, Эсхилом, Данте, Микеланджело или Наполеоном, нем
едленно и единодушно присуждается толпой любому, кто достиг своей цели,
в чем бы она ни состояла. Пусть какой-нибудь нотариус стал депутатом; пуст
ь лже Ч Корнель написал Тиридата; пусть евнуху удалось обзавестись гаре
мом; пусть какой-нибудь военный Прюдом случайно выиграл битву, имеющую р
ешающее значение для эпохи; пусть аптекарь изобрел картонные подошвы дл
я армии департамента Самбр Ч и Ч Маас и, выдав картон за кожу, нажил капи
тал, дающий четыреста тысяч ливров дохода; пусть уличный разносчик женил
ся на ростовщице и от этого брака родилось семь или восемь миллионов, отц
ом которых является он, а матерью она; пусть проповедник за свою гнусавую
болтовню получил епископский сан; пусть управляющий торговым домом ока
зался по увольнении таким богатым человеком, что его назначили министро
м финансов, Ч во всем этом люди видят Гениальность, так же как они видят К
расоту в наружности Мушкетона и Величие в шее Клавдия. Звездообразные сл
еды утиных лапок на мягкой грязи болота они принимают за созвездия в без
донной глубине неба.

Глава тринадцатая.
Во что он верил

Нам незачем доискиваться, был ли епископ Диньский приверженцем ортодок
сальной веры. Перед такой душой мы можем только благоговеть. Праведнику
надо верить на слово. Кроме того, у некоторых исключительных натур мы доп
ускаем возможность гармонического развития всех форм человеческой доб
редетели, даже если их верования и отличны от наших.
Что думал епископ о таком-то догмате или о таком-то обряде? Эти сокровенн
ые тайны ведомы лишь могиле, куда души входят обнаженными. Для нас несомн
енно одно: спорные вопросы веры никогда не разрешались им лицемерно. Тле
ние не может коснуться алмаза. Мириэль веровал всей душой. Credo in Patrem
«Верую в бога-отца»
(лат.)
, Ч часто восклицал он. К тому же он черпал в добрых делах столько уд
овлетворения, сколько надобно для совести, чтобы она тихонько сказала че
ловеку: «С тобою бог!»
Считаем своим долгом отметить, что помимо веры и, так сказать, сверхверы у
епископа был избыток любви. Именно поэтому, quid multum amavit
За многолюбие (лат.)

, его и считали уязвимым среди «серьезных людей», «благоразумных ос
об» и «положительных характеров», пользуясь излюбленными выражениями
нашего унылого общества, где эгоизм беспрекословно повинуется педанти
зму. В чем же выражался этот избыток любви? В спокойной доброжелательнос
ти, которая, как мы уже говорили выше, изливалась на людей, а при случае рас
пространялась и на неодушевленные предметы. Он жил, не зная презрения. Он
был снисходителен ко всякому творению божию. В душе каждого человека, да
же самого хорошего, таится бессознательная жестокость, которую он прибе
регает для животных. В епископе Диньском эта жестокость, свойственная, м
ежду прочим, многим священникам, отсутствовала совершенно. Он не доходил
до таких крайностей, как брамины, но, по-видимому, ему случалось размышля
ть над следующим изречением из Екклезиаста: «Кто знает, куда идет душа жи
вотных?» Внешнее безобразие, грубость инстинкта не смущали и не отталкив
али его. Напротив, он чувствовал себя взволнованным, почти растроганным
ими. Глубоко задумавшись, он, казалось, искал за пределами видимого причи
ну зла, объяснение его или оправдание. В иные минуты он, казалось, молил бо
га смягчить кару. Без гнева, невозмутимым оком ученого языковеда, разбир
ающего полустертую надпись на пергаменте, он наблюдал остатки хаоса, еще
существующие в природе. Углубленный в свои размышления, он иногда выска
зывал странные вещи. Однажды утром он гулял в саду, думая, что он один, и не з
амечая сестры, которая шла за ним; внезапно он остановился и стал рассмат
ривать что-то на земле: это был большой паук, черный, мохнатый, отвратител
ьный. И сестра услышала, как он произнес: «Бедное создание! Оно в этом не ви
новатое.
Почему не рассказать об этих детски непосредственных проявлениях почт
и божественной доброты? Ребячество? Пусть так, но ведь в таком же возвышен
ном ребячестве повинны были Франциск Ассизский и Марк Аврелий. Как-то ра
з епископ вывихнул себе ногу, побоявшись раздавить муравья.
Так жил этот праведник. Иногда он засыпал в своем саду, и не было зрелища, к
оторое могло бы внушить большее благоговение.
Если верить рассказам, то в молодости и даже в зрелом возрасте монсеньор
Бьенвеню был человек пылких, быть может, даже необузданных страстей Его
всеобъемлющая снисходительность являлась не столько природным его сво
йством, сколько следствием глубокой убежденности, просочившейся сквоз
ь жизнь в самое его сердце и постепенно, мысль за мыслью, осевшей в нем, ибо
в характере человека, так же как и в скале, которую долбит капля воды, могу
т образоваться глубокие борозды. Эти углубления неизгладимы; эти образо
вания уничтожить нельзя.
В 1815 году Ч мы, кажется, уже упоминали об этом Ч епископу исполнилось семь
десят пять лет, но на вид ему можно было дать не более шестидесяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32