Младш
ему сыну предстояло получить после двоюродной бабушки не менее ста тыся
ч ливров ренты; средний должен был унаследовать от своего дядюшки герцог
ский титул; старшего ждал после смерти деда титул пэра. Обычно епископ мо
лча слушал это простодушное н простительное материнское хвастовство. Н
о как-то раз, когда де Ло без конца излагала со всеми подробностями все эт
и наследования и все эти «надежды», епископ показался ей более рассеянны
м, чем всегда. Прервав свои излияния, она спросила не без досады:
Ч Ах, боже мой! О чем вы задумались?
Ч Я думаю, Ч ответил епископ, Ч об одном странном изречении, которое я н
ашел, кажется, у блаженного Августина: «Возложите надежды ваши на того, ко
му никто не наследует».
В другой раз, получив письмо, в котором его просили присутствовать на пог
ребении местного дворянина и где на целой странице торжественно перечи
слялись не только звания покойного, но и все ленные и аристократические
титулы его родных, епископ вскричал:
Ч Ну и крепкая же спина у смерти! Просто удивительно, какой груз титулов
беззаботно взвалили на нее люди и как остроумно сумели они воспользоват
ься для утоления своего тщеславия даже могилой!
При случае он любил пошутить, но его легкая насмешка почти всегда скрыва
ла серьезную мысль. Однажды во время поста в Динь приехал молодой викари
й и произнес в соборе проповедь. Он оказался довольно красноречив. Темой
его проповеди было милосердие. Он увещевал богатых помогать неимущим, да
бы избежать ада, который он обрисовал в самых мрачных красках, и заслужит
ь рай, который он изобразил блаженным и прекрасным. В числе прочих прихож
ан был богатый, удалившийся от дел торговец, он же и ростовщик, Жеборан, на
живший два миллиона выделкой толстых сукон, разных сортов саржи и фесок.
Ни разу в жизни Жеборан не подал милостыни ни одному нищему. После угон пр
оповеди было замечено, что он каждое воскресенье подает одно су старухам
нищенкам, стоящим на паперти собора. Эта подачка приходилась на шесть че
ловек. Увидев, как Жеборан совершает акт милосердия, епископ с улыбкой ск
азал сестре:
Ч Посмотри! Вон господин Жеборан покупает себе на одно су царствия небе
сного.
Когда дело касалось сбора милостыни, епископа, не обескураживал отказ, и
он нередко находил в этих случаях такие слова, которые заставляли призад
уматься. Однажды он собирал пожертвования для бедных в одном из городски
х салонов. В числе гостей был маркиз де Шантерсье, старый, богатый и скупой
человек, ухитрявшийся быть одновременно и ультрароялистом и ультравол
ьтерианцем, Ч подобная разновидность существовала в то время. Епископ
подошел к нему и тронул его за плечо.
Ч Вы должны что-нибудь дать мне, господин маркиз.
Маркиз оглянулся и сухо возразил:
Ч Ваше преосвященство! У меня есть свои бедные.
Ч Так отдайте их мне, Ч сказал епископ. Как-то раз он произнес в соборе т
акую проповедь:
Ч Возлюбленные мои братья, добрые друзья мои! Во Франции есть миллион тр
иста двадцать тысяч крестьянских домов с тремя отверстиями, миллион вос
емьсот семнадцать тысяч домов с двумя отверстиями Ч дверью и окном, и, на
конец, триста сорок шесть тысяч лачуг, в которых только одно отверстие Ч
дверь. Причиной этому является налог на двери и окна. Поселите в этих жили
щах семьи бедняков, старых женщин, маленьких детей Ч вот вам и лихорадка
и всякие болезни! Увы! Бог дарит людям воздух, а закон продает его. Я не осуж
даю закон, но славлю бога. В Изере, в Варе, в Альпах, и в Верхних и в Нижних, у к
рестьян нет даже тачек, они переносят навоз на себе; у ник нет свечей, они ж
гут смолистую лучину и обрывки веревок, пропитанные смолой. Так водится
в селениях Верхнего Дофине. Хлеб крестьяне пекут раз в полгода; они пекут
его на высушенном коровьем помете. Зимой они разрубают этот хлеб топором
и целые сутки размачивают в воде, чтобы можно было его есть. Сжальтесь же,
братья, взгляните, как страдают люди вокруг вас!
Будучи уроженцем Прованса, он быстро усвоил все местные говоры Южной Фра
нции и при случае употреблял выражения жителей Нижнего Лангедока, Нижни
х Альп и Верхнего Дофине. Это очень нравилось простому народу и в значите
льной степени облегчало епископу доступ к сердцам. В хижинах и в горах он
чувствовал себя как дома. О самых возвышенных вещах он умел говорить сам
ыми обычными, понятными народу словами и, владея всеми наречиями, проник
ал во все души.
Впрочем, он держался одинаково и с простолюдинами и со знатью.
Он никого не осуждал, не вникнув в обстоятельства дела. Он говорил:
Ч Проследим путь, по которому прошел грех.
«Бывший грешник» Ч так он с улыбкой называл себя сам, Ч он не впадал в кр
айности ригоризма и открыто, не хмуря бровей, подобно свирепым святошам,
проповедовал учение, которое можно было бы вкратце изложить приблизите
льно так:
«Человек облечен в плоть, которая является для него одновременно и тяжки
м бременем и искушением. Он влачит ее и покоряется ей.
Он должен строго следить за ней, обуздывать, подавлять ее и подчиняться е
й лишь в крайнем случае. В этом подчинении также может скрываться грех, но
такой грех простителен. Это падение, но падение коленопреклоненного, кот
орое может завершиться молитвой.
Быть святым Ч исключение; быть справедливым Ч правило. Заблуждайтесь,
падайте, грешите, но будьте справедливы.
Как можно меньше грешить Ч вот закон для человека. Совсем не грешить Ч э
то мечта ангела. Все земное подвластно греху. Грех обладает силой притяж
ения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32