против нее вы или за нее. Одни восхищаются ею, как де Местр; др
угие, подобно Беккарии, проклинают ее. Гильотина Ч это сгусток закона, им
я ее Ч vindicta На
казание (лат.)
, она сама не нейтральна и не позволяет оставаться нейтральным вам.
Увидев ее, человек содрогается, он испытывает самое непостижимое из всех
чувств. Каждая социальная проблема ставит перед ножом гильотины свой зн
ак вопроса. Эшафот-это видение. Эшафот Ч не помост, эшафот Ч не машина, эш
афот Ч не бездушный механизм, сделанный из дерева, железа и канатов. Каже
тся, что это живое существо, обладающее непонятной зловещей инициативой
, можно подумать, что этот помост видит, что эта машина слышит, что этот мех
анизм понимает, что это дерево, это железо и эти канаты обладают волей. Душ
е, охваченной смертельным ужасом при виде эшафота, он представляется гро
зным и сознательным участником того, что делает. Эшафот Ч это сообщник п
алача. Он пожирает человека, ест его плоть, пьет его кровь Эшафот Ч это чу
довище, созданное судьей и плотником, это призрак, который живет какой-то
страшной жизнью, порождаемой бесчисленными смертями его жертв.
Итак, впечатление было страшное и глубокое; на следующий день после казн
и и еще много дней спустя епископ казался удрученным. Почти неестественн
ее спокойствие, владевшее им в роковой момент, исчезло; образ общественн
ого правосудия неотступно преследовал его. Этот священнослужитель, кот
орый, выполнив любую свою обязанность, испытывал обычно радость удовлет
ворения, на этот раз словно упрекал себя в чем-то. Временами он начинал го
ворить сам с собой и вполголоса произносил мрачные монологи. Вот один из
них, который как-то вечером услышала и запомнила его сестра:
Ч Я не думал, что это так чудовищно. Преступно до такой степени углублять
ся в божественные законы, чтобы уже не замечать законов человеческих. В с
мерти волен только бог. По какому праву люди посягают на то, что непостижи
мо?
С течением времени эти впечатления потеряли свою остроту и, по-видимому,
изгладились из его памяти. Однако люди заметили, что с того дня епископ из
бегал проходить по площади, где совершались казни.
Каждый мог в любое время дня и ночи позвать епископа Мириэля к изголовью
больного или умирающего. Он понимал, что это и есть важнейшая его обязанн
ость и важнейший его труд. Осиротевшим семьям не приходилось просить его
, он являлся к ним сам. Он целыми часами молча просиживал рядом с мужем, пот
ерявшим любимую жену, или с матерью, потерявшей ребенка. Но, зная, когда на
до молчать, он знал также, когда надо говорить. О чудесный утешитель! Он не
стремился изгладить скорбь забвением, напротив, он старался углубить и п
росветлить ее надеждой. Он говорил:
Ч Относитесь к мертвым, как должно. Не думайте о тленном. Вглядитесь прис
тальней, и вы увидите живой огонек в небесах Ч то душа вашего дорогого ус
опшего.
Он знал, что вера целительна. Он старался наставить и успокоить человека
в отчаянии, приводя ему в пример человека, покорившегося судьбе, и преобр
азить скорбь, вперившую взор в могилу, указав на скорбь, взирающую на звез
ды.

Глава пятая.
О том, что монсеньор Бьенвеню слишком долго носил свои сутаны

Домашняя жизнь Мириэля так же полно отражала его взгляды, как и его жизнь
вне дома. Добровольная бедность, в которой жил епископ Диньский, предста
вила бы привлекательное и в то же время поучительное зрелище для каждого
, кто имел бы возможность наблюдать ее вблизи.
Как все старики и как большинство мыслителей, он спал мало. Зато этот коро
ткий сон был глубок. Утром епископ в течение часа предавался размышления
м, потом служил обедню в соборе или у себя дома. После обедня съедал за зав
траком ржаного хлеба и запивал его молоком от своих коров. Потом работал.

Епископ Ч очень занятой человек. Он должен ежедневно принимать секрета
ря епархии (обычно это каноник) н почти каждый день Ч старт их викариев. Е
му приходится наблюдать за деятельностью конгрегаций, раздавать приви
легии, просматривать целые тома духовной литературы Ч молитвенники, ка
техизисы, часословы и т.д. и т.д., писать пастырские послания, утверждать пр
оповеди, мирить между собой приходских священников и Ч мэров, вести кор
респонденцию с духовными особами, вести корреспонденцию с гражданским
и властями: с одной стороны Ч государство, с другой Ч папский престол. Сл
овом, у него тысяча дел.
Время, которое оставалось у него от этой тысячи дел, церковных служб и отп
равления треб, он в первую очередь отдавал неимущим, больным и скорбящим;
время, которое оставалось от скорбящих, больных и неимущих, он отдавал ра
боте: вскапывал свой сад или же читал и писал. Для той и для другой работы у
него было одно название Ч «садовничать». Ум Ч это сад», Ч говорил он.
В полдень, если погода была хорошая, он выходил из дома и пешком гулял по г
ороду или его окрестностям, часто заходил в бедные лачуги. Он бродил один,
погруженный в свои мысли, с опущенными глазами, опираясь на длинную палк
у, в фиолетовой мантии, подбитой ватой и очень теплой, в грубых башмаках и
фиолетовых чулках, в плоской треугольной шляпе, украшенной на всех трех
углах толстыми золотыми кистями.
Всюду, где бы он ни появлялся, наступал праздник. Казалось, он приносил с с
обою свет и тепло. Дети и старики выходили на порог навстречу епископу, сл
овно навстречу солнцу. Он благословлял, и его благословляли. Каждому, кто
нуждался в чем-либо, указывали на его дом.
Время от времени он останавливался, беседовал с мальчиками и девочками и
улыбался матерям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32