ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Эта новая старуха звалась тетушкой Бюргон; в жизни ее не было ничего прим
ечательного, если не считать династии трех попугаев, последовательно ца
ривших в ее сердце.
Из всех живших в лачуге в самом бедственном положении находилась семья,
состоявшая из четырех человек: отца, матери и двух уже довольно взрослых
дочерей. Все четверо помещались в общей конуре, в одном из трех чердаков, к
оторые были уже нами описаны.
На первый взгляд семья эта ничем особенным, кроме своей крайней бедности
, не отличалась. Отец, нанимая комнату, назвался Жондретом. Вскоре после св
оего водворения, живо напоминавшего, по достопамятному выражению главн
ой жилицы, «въезд пустого места», Жондрет сказал этой женщине, которая, ка
к и ее предшественница, исполняла обязанности привратницы и мела лестни
цу: «Матушка, как вас там, если случайно будут спрашивать поляка или италь
янца, а может быть, и испанца, то знайте Ч это я».
Это и была семья веселого оборвыша. Он приходил сюда, но видел лишь нищету
и уныние и Ч что еще печальнее Ч не встречал ни единой улыбки: холодный о
чаг, холодные сердца. Когда он входил, его спрашивали: «Ты откуда?» Он отве
чал: «С улицы». Когда уходил, его спрашивали: «Ты куда?» Он отвечал: «На улиц
у». Мать попрекала его. «Зачем ты сюда ходишь?»
Этот ребенок, лишенный ласки, был как хилая травка, что вырастает в погреб
е. Он не страдал от этого и никого в этом не винил. Он по-настоящему и не зна
л, какими должны быть отец и мать.
Впрочем, мать любила его сестер.
Мы забыли сказать, что на бульваре Тампль этого мальчика называли малень
ким Гаврошем. Почему его называли Гаврошем? Да, вероятно, потому же, почему
его отца называли Жондретом.
Инстинктивное стремление порвать родственные узы свойственно, по-види
мому, некоторым бедствующим семьям.
Комната в лачуге Горбо, где жили Жондреты, была в самом конце коридора. Кам
орку рядом занимал небогатый молодой человек, которого звали г-н Мариус.

Расскажем теперь, кто такой г-н Мариус.


Книга вторая
Важный буржуа

Глава первая.
Девяносто лет и тридцать два зуба

Среди давних обитателей улиц Бушера, Нормандской и Сентонж еще и теперь
найдутся люди, помнящие и поминающие добрым словом старичка Жильнорман
а. Старичок этот был стар уже и тогда, когда сами они были молоды. Для всех, к
то предается меланхолическому созерцанию смутного роя теней, именуемо
го прошлым, этот образ еще не совсем исчез из лабиринта улиц, прилегающих
к Тамплю, которым при Людовике XIV присваивали названия французских прови
нций совершенно так же, как в наши дни улицам нового квартала Тиволи прис
ваивают названия всех европейских столиц. Явление, кстати сказать, прогр
ессивное, свидетельствующее о движении вперед.
Господин Жильнорман, в 1831 году еще совсем бодрый, принадлежал к числу люде
й, возбуждающих любопытство единственно по причине своего долголетия, и
если в свое время они ничем не выделялись из общей массы, то теперь казали
сь незаурядными, так как ни на кого не походили. Это был очень своеобразны
й старик Ч в полном смысле слова человек иного века, с головы до ног насто
ящий, чуть-чуть надменный буржуа XVIII столетия, носивший свое старинное и по
чтенное звание буржуа с таким видом, с каким маркизы носят свой титул. Ему
уже перевалило за девяносто лет, но он держался прямо, говорил громко, хор
ошо видел, любил выпить, сытно поесть, по сне богатырски храпел. Он сохрани
л все свои тридцать два зуба. Надевал очки, только когда читал. Был влюбчив
, но утверждал, что больше девяти лет тому назад решительно и бесповоротн
о отказался от женщин. По его словам, он уже не мог нравиться. Однако он при
бавлял к этому не «Потому что слишком стар», а «Потому что слишком беден».
«Не разорись я… ого Ч го!» Ч говорил он. Он и в самом деле располагал не бо
лее чем пятнадцатью тысячами ливров годового дохода. Его мечтой было пол
учить наследство, иметь сто тысяч франков ренты и завести любовниц. Как в
идим, его отнюдь нельзя было причислить к тем немощным восьмидесятилетн
им старцам, которые, подобно Вольтеру, умирают всю жизнь. И долговечность
его не была долговечностью битой посуды. Этот бодрый старик всегда отлич
ался прекрасным здоровьем. Он был человек неглубокий, порывистый и очень
вспыльчивый. Из-за любого пустяка он мог разбушеваться, и по большей част
и Ч будучи неправым. Если же ему перечили, он замахивался тростью и давал
людям таску не хуже, чем в «великий век». У него была незамужняя дочь в воз
расте пятидесяти с лишком лет, которую он в сердцах пребольно колотил и р
ад был бы высечь. Она все еще казалась ему восьмилетней девочкой. Он отпус
кал увесистые оплеухи своим слугам, приговаривая: «Ну и стервецы!». Одним
из излюбленнейших его ругательств было: «Эх вы, пентюхи, перепентюхи.!» Вм
есте с тем ему была присуща изумительная невозмутимость; он каждодневно
брился у полупомешанного цирюльника, который ненавидел его, ревнуя к нем
у свою хорошенькую кокетливую жену. Жильнорман очень высоко ставил свое
уменье судить обо всем на свете и хвастался своей проницательностью. Вот
одна из его острот: «Ну я ли не догадлив? Стоит блохе меня укусить, и я уже д
огадываюсь, с какой женщины она на меня перескочила». Его речь постоянно
пересыпалась словами: «чувствительный человек» и «природа». Впрочем, он
не вкладывал в это последнее слово такого широкого смысла, какое ему ста
ли придавать в наше время, однако любил как-то по-своему ввернуть его в св
ои шуточки у камелька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики