Надо двигаться потише!” — промелькнуло в голове у девочки. На всякий случай Наташины глаза испуганно вытаращились. Цепкая рука принадлежала Ольге Сергеевне — педагогу по классическому танцу: “Ну вот, я же говорила, это не глаза, а фары!” — гулко прозвучала она: “Твои глаза будут видны с пятого яруса Большого театра!”.Девочка ничего не поняла, но вскоре увидела свою фамилию в вызывном листе на репетицию. Аринбасарова в вызывном листе на репетицию! Ольга Сергеевна придумала номер: медленно открывается золотой занавес Большого театра, на огромной пустой сцене сидит репка, ее посадила девочка — китаянка. Репка росла, росла и выросла. Пришло время срывать.Наташеньке поручили самую ответственную роль — роль репки. Ее облачили в костюм — круглую коробку, из которой торчали голова и ручки. Под китайскую музыку девочка отчаянно вращала глазами. При каждом обороте глаз — зал взрывался смехом. Потом прибегала китайская девочка, ее танцевала совсем не китайская Наташа Седых. (Позже Седых тоже стала киноактрисой, играла в сказках русских красавиц.)Китаянка тянет репку и никак не может вытянуть. Позвала на помощь друзей, тянут упрямицу вместе. Тянут, тянут и, наконец, вытягивают — Наташа подпрыгивает, у овоща появляются ножки. Море аплодисментов!
С ранних лет Наталья уяснила для себя одну малоприятную мысль — конкуренция в творчестве может омрачить самую искреннюю дружбу, в соперничестве за роль никто тебе не уступит, каждый сам за себя. В училище ставился концертный номер. Это было красочное, взывающее к отзывчивым сердцам советских зрителей, представление. Ребята изображали рабов в цепях, которых били плетьми жестокие надсмотрщики. И вдруг одна рабыня восстает, не желая мириться с унижением. Страстный танец, кричащий о страданиях, тоске по родине, о непреодолимом желании вырваться из рабства. Надсмотрщик убивает восставшую, разгневанные рабы поднимают восстание. Эту сольную партию танцевала Ван-Мэй.И вот однажды репетитор сказал, что нужен второй состав, велел Наташе выучить и показать танец. Когда Наталья, охваченная естественным волнением первого показа, которое творчески переродилось в дрожь возмущенной рабыни, станцевала номер, педагог со слезами на глазах бросился к ней, резко выкинул большой палец, вскричал: “Во-во... Молодец, будешь танцевать вторым составом на концертах в зале Чайковского”.Наталья и Ван-Мэй должны были чередоваться в выступлениях. Пришла Наташина очередь танцевать. Перед выступлением Наталья разогрелась, надела костюм, покрыла ручки и ножки черной морилкой, загримировалась негритяночкой и с трепетом ждала своего выхода на сцену. Вдруг в уборную вбежала Любовь Степановна Якунина — педагог по классическому танцу, которая вела их класс: “Ты не будешь сегодня танцевать. Ван-Мэй рыдает! Будет танцевать она. Она иностранка. Ты должна ей уступить!”. Советский трепет перед иностранными гостями и восточная хитрость. Сердце Наташи помертвело, но она не показала виду, какой это был для нее удар — сразу лишиться и роли и друга! Если бы знала Ван-Мэйчик, что теперь Наташа проплачет всю ночь под одеялом.
12 апреля 61-го года — кто из советских людей не знает этой замечательной даты? Таких нет! Ребята гуляли в “Измайловском” парке, кому-то уже стукнуло пятнадцать лет. Ликующий голос по радио сообщил о первом космическом полете советского человека — Юрия Гагарина. Все стали обниматься, хохотали, пели, гордились, что они советские люди. Это был поистине великий день, сама природа праздновала вместе с людьми. Солнце сияло, целовало счастливые лица. Вечером на улице Горького и Манежной площади были народные гуляния. Все радовались, плакали, кидали шапки — народ сплотился, стал единым целым.Вся женская половина страны без памяти влюбилась в Гагарина. Космический полет оказал влияние и на моду, появилась прическа — “полюби меня Гагарин!”. Девчонки пышно начесывали волосы, и завязывали два маленьких хвостика, которые задорно торчали в разные стороны.Этот год был богат событиями. В один из майских дней, интернатским ребятам сказали, что министр культуры Казахстана желает познакомиться с будущими артистами балета. Для сей торжественной процедуры дети должны явиться в гостиницу “Москва”, где министр остановился в люксе, приехав в столицу по очень важным государственным делам. О, сколько тайны, потаенного смысла в словах: “Министр! Государственные дела!”.Все десять будущих танцовщиков Казахстана явились в назначенное время. Ляля Галиевна Галимжанова оказалась симпатичной, даже красивой казашкой, приветливо принявшей интернатских детей. Пока Ляля Галиевна оживленно расспрашивала ребят об учебе, Наташа рассматривала обстановку номера. Он казался ей воплощением роскоши — ковры, хрустальные люстры, мебель красного дерева. Ребята тихо улыбались и не налегали на предложенные шоколадные конфеты.Дети понравились Ляле Галиевне: “Я распоряжусь, чтобы на летние каникулы вы полетели в Алма-Ату на самолете” — посулила она им. От такого предложения у ребят дух захватило, никто никогда еще не летал на самолете.Каждый год в летние каникулы дети разъезжались по домам. В течение трех с половиной суток они тряслись в плацкартном вагоне. В конце июня страшная жара, двое суток едешь по бескрайним казахстанским степям, ребята мочили простыни и обматывались ими. Конечно, компанией ехать не так тяжело, хотя бы весело. За трое суток весь поезд узнавал, что едет группа балетных мальчиков и девочек. Дети всем очень нравились, их угощали разной снедью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79