А на Наталью Геннадиевну я готова смотреть с восхищением, понимая, что она — редкость, раритет, нечто из ряда вон. Околдовать такого крутого, резкого, неуправляемого, стопроцентного мужика! Ну надо же!
Но как смотреть-то? Пресс-секретарь опять уныло бормочет в трубку:
— Не получается… Но может быть, в понедельник…
Что остается? Ждать, ждать…
А пока указать претенденткам на некоторые уж обязательные-преобязательные светские приличия, с помощью которых девицы в конце прошлого века становились привлекательными и выходили замуж не только за почтовых служащих, но даже за князей и графов. Прислушайтесь, страждущие, и возьмите на заметку: «Так, чесать в голове, запускать пальцы в волосы, в нос, в ухо, грызть ногти, плевать на пол, огонь, в окно, тушить свечу перед носом присутствующих — все это действия, которые считаются в обществе неприличными. Особенно неприлично и крайне невежливо позволять себе все эти действия во время стола. Кроме того, очень неприлично за столом сморкаться, чихать, чистить в зубах, нюхать табак, отирать пот с лица и т.п.
Когда является крайняя необходимость плюнуть, следует плюнуть в свой носовой платок…»
Вот у меня вдруг такая необходимость и возникает — плюнуть… После того, как прочла очередное послание Владимиру Алексеевичу от тех, кто ну никак не расстанется, хоть лупи их с утра колотушкой, с наивным, младенческим представлением о жизни, о чужих деньгах, о трогательности собственных желаний:
«Здравствуйте, уважаемый господин Брынцалов!
Пишет Вам семья из далекого города. Все мы поклонники Вашей яркой личности, мечтаем видеть Вас президентом России. Вы — самый достойный из кандидатов. Желаем Вам успехов в Вашей политической и коммерческой деятельности!
Наша семья выразила бы Вам большую признательность, если Вы проявите неслыханную щедрость и поможете нам приобрести или простенький автомобиль, или однокомнатную квартиру.
Г. Брынцалов! Очень надеемся на Вашу доброту, Вы же очень богатый человек, для Вас это же мизер.
Заранее благодарны… Обеспечим Вам голоса всех друзей, родных и близких!»
Не плюнула. Видать, оказали воздействие требования этикета, где, кстати, еще рекомендуется так писать своим возможным благодетелям:
«Глубокоуважаемый благодетель! Священнейшею для себя обязанностью почитаю исполнить долг моего признательного к Вам сердца и душевно-радостно приветствовать Вас с наступившим Новым годом, при искреннем пожелании Вам встретить его радостно и провести в полнейшем успехе Ваших благих начинаний.
С истинным чувством уважения имею честь оставаться Вашим, Милостивый государь, покорнейшим слугою.
В.Г.»
Учитесь, учитесь грамотно унижаться в расчете на бесплатный сыр, на щедрости Мавроди и компании, на любовь даже без погляда!
Последний ночной звонок:
— Саша? Ну как?
— Не получается.
То есть хоть тресни — живьем Наталью Брынцалову мне все никак не удается лицезреть.
Слава Богу, одно мне было совершенно ясно — Наталья Брынцалова любит своего мужа, а Владимир Брынцалов — свою жену. Потому что у меня под рукой лежит интервью молодой миллиардерши под замечательным названием «Я не могу прожить без него ни одного дня». Из газеты «Супермен»… И я бы уже должна уснуть, подбив подушечку ударом кулака, лечь и уснуть…
Но, как известно, «человек предполагает, а Господь располагает». Звонок. Знакомая, которая давно в курсе всей мое жизни и дел:
Я тут для тебя нашла одну газетку. Хочешь прочту, как занятно беседуют — не стесняются твои любимые супруги Брынцаловы?
— До выборов или после выборов?
— После.
— Давай!
— Даю. Записывай название: «Супружеские диалоги во время пресс-конференции в особняке Брынцалова.
Корреспондент: Верите ли Вы в Бога?
Брынцалов: Да, конечно. Верю.
Брынцалова: О чем ты говоришь? Ты уже забыл, когда в последний раз был в церкви.
Корреспондент: У вас такая симпатичная жена. Вы по-прежнему ее любите?
Брынцалов: Да, вот на днях отправляю е путешествовать по Италии. Она давно туда хочет.
Брынцалова: Какая Италия? Я уже четыре года прошу, чтобы мы на родину съездили.
(После переодевания госпожи Брынцаловой в обтягивающие одежды.)
Брынцалов: Посмотрите, какая у моей жены фигура.
Брынцалова: Хорошо бы, у моего мужа были такие же мозги, как моя фигура».
Ничего не поняла! Ничего! Опять одни вопросы и ни одного внятного, полноценного ответа. Каюсь, мне было несколько обидно за Владимира Алексеевича. Такой крутой мужик, а его, как говорят в особо интеллигентных кругах, фейсом по кейсу…
С другой стороны, во мне пробудилась женская солидарность. Мы ведь, женщины, подчас и ни с чего получаем пикантное удовольствие, не углубляясь в причины и следствия перебранки его и ее, а только оттого, что она, бабеночка ненаглядная, уж так лихо, сплеча смазала и не оглянулась…
Пожалуй, я впервые увидела человека, который ничуть не боялся «самого Брынцалова». Более того, рискнул публично хлестануть по его самолюбию… Так, знаете, попросту, по-кухонному, по-русски… Небось, госпожа Акаева, если б услыхала такое, — превратилась бы в соляной столб, потому что не поверила бы, что есть такие женщины в русских селениях — им что кочегар, что миллиардер, без разницы — раз душа просит выкрикнуть горячее слово личной правды…
Да и Раиса Максимовна не осилила бы вот так вот, от всей полноты чувств… При всех!
И берем выше! Благоразумная Наина Иосифовна не рискнула бы, удержалась бы…
Все объяснимо и вполне простительно и даже весьма разумно, надо лишь захотеть вникнуть… очень захотеть. А понять — значит простить.
— Ты что умолкла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115