Короли этого жанра такое плебейское слово никогда не произносят. Они говорят — «товар». Просто и достойно. Помните или не очень начало девяностых? Ну как же! «Разрешено то, что не запрещено», «не смей глядеть в чужой карман!», «кто смел — тот всех, кого хотел, — съел!»… Грабеж вступил в свои права по всему фронту. Последствия виделись только в цвете морской волны. Пономарь, несмотря на всю свою образованность, почему-то решил, что играет наверняка. Он должен был своей особой олицетворять безупречную интеллигентность своей хитроумной конторы с красивым названием «Элегант». Чтоб никто и подумать не смел, чем там в действительности занимаются ушлые молодые люди, которые будто бы обувкой торгуют.— Значит, меня Юрчик, все-таки, пожалел… А я, выходит, помогла их дело завалить… он попал в капкан. Так?— Не уверен, что Пономарь очень бы пожалел вас, если бы понял, что вы много чего подглядели-повидали… Вы сумели убедить его в обратном. Тогда он решил, что никакой опасности от вас не будет, если напоследок запугать вас кином. Запугать и отпустить. Запугал и отпустил. Другое дело Аллочка… Но по порядку, для дела: как, кто вас затащил в тот бункер? Помните? Вас видели с Аллочкой. Вы вместе вышли из Дома, стояли на обочине, ловили машину. Почему вы решили ехать с Аллочкой?— Потому, что она попросила меня. Помочь попросила. Сказала, что очень плохо себя чувствует. Мы поймали машину. Сначала она сказала, что поедем ко мне. Потом, на пол-дороги, передумала, остановила машину. Мы посидели в скверике. Она решила позвонить Токареву. Я ей не верила, что она с ним связана. Но она на моих глазах дозвонилась до него и сказала, что вот Таня ничему не верит, поговорите с ней. Я взяла трубку и услыхала голос Николая Федоровича…— Ох, этот Пономарь! Ох, и сук-кин сын! — весело-зло произнес Александр и помотал головой. — Артист! Дальше…— Дальше я увидела дверь в подвал… тут же, у автомата, обитую цинком, в ржавых гвоздях, с засовом и замком как груша… Она вдруг поехала на меня и прихлопнула. Мрак. Я успела понять — убили… Очнулась — комната без окон черно-белые занавеси на стенах… телевизор… атласное покрывало под рукой, ковер, кресла… Комфортабельный застенок… Мужик входит в черном «чулке» на голове-лице… Неужели, неужели это тот самый кудрявый мальчик с розовыми щечками, в которого были влюблены почти все девчонки, начиная с третьего класса? Он ведь даже не курил! Не пил! Он ведь очки носил! А этот был без очков…— Контактные линзы. Значит, вошел и заговорил… Пишем.Он держал диктофон в поднятой руке. Это было неудобно. Я предложила сесть за стол.— Врач не велит вас трогать. Это раз. Пока я не разваливаюсь на ходу. Это два. Говорите.… Он ушел от меня часа через полтора. Почему я сразу, едва легла, едва прижалась щекой к подушке — заплакала? И о чем, о чем! О том, что из славного, общительного, талантливого Юрчика Пономарева получился обыкновенный беспредельщик, бандит, наркоделец… А из Маринки — несчастная женщина… А из меня — уж такое нечто, несуразное, все ещё бестолковое, способное удивляться-поражаться на каждом шагу…Вошла без стука худая, с провалившимися глазами женщина в белом халате и белой шапочке, простучала каблуками к постели:— Ну как? Потихоньку приходишь в себя?— Прихожу.— А чего ревешь?— Так что-то…— Не узнала меня?— Нет.— Вот и твори добро! Это я подобрала тебя на дороге… Зовут Светлана Станиславовна. Сюда, в больницу, и привезла. В психиатрическую, имени хорошего человека, где сама работаю. Говорят, тебя решетки на окнах смутили? Защита, Татьяна! Давно вся Россия живет за железными дверями и за решетками. Есть вопросы?— Есть. Почему вы меня подобрали? Столько машин пронеслось мимо, все же видели, что еле стою, в драном, босая…— Наверное, потому, что мне терять нечего. Четыре года назад вернулся из армии мой сын. Он там схватил дозу. Его скосил рак. Месяц и три дня назад я его похоронила. Он, когда умирал, бредил какой-то девушкой-блондинкой… Еду. Сморю. Блондинка. Дай, думаю, подберу… Журналистская любознательность?— Наверно.— Моя любознательность, врачебная, заставила меня не поверить в твою непорочность. Сейчас же разгул наркомании. Сделали анализ. Оказалась чиста ты как ангел. Позвонила в милицию. Подумала, вдруг тебя ищут. Ведь никаких документов… Верно, ищут. Приехали… Так я узнала, что тебе цены нет… На таблеточку — поспишь, сил наберешься…Я послушно проглотила таблеточку, запила остатками компота. Мне не захотелось огорчать эту женщину отказом. Перед тем, как ушла в сон, подумала о том, о сем… что, в сущности, каким забавным, безобидным делом призывал меня заниматься мой редактор Макарыч когда отправлял на ловлю свеженьких, но с душком, светских новостей, навроде: «Как признался на днях в кругу друзей известный кутюрье Миша Слепаков, его эрогенная хона находится на пупке»… Или: «Кумир молодежи Эрнст Золингер подарил своей подруге, известной манекенщице Ирэне П., бриллиантовое колье и предложение обвенчаться в церкви Лас-Вегаса…» Пусть читают-глотают бедные, малопросвещенные, податливые обыватели! Пусть выражают свои эмоции в криках восторга или воплях презрения. Пусть отвлекаются на всю эту ерундовую ерунду и поменьше задумываются над тем, почему страна превратилась в «зону», почему наркоторговцы давно чувствуют себя вольготно в самом центре столицы, почему разговоров о борьбе с наркомафией — пруд пруди, а наркопотребление растет и ширится… Почему, наконец…
Проснулась, когда за окном по-ночному тихо, не шевеля ни одним листком, стояли старые тополя — с моего второго этажа я видела их могучие стволы, не поддавшиеся ни бурям, ни ураганам… Зеленоватое осветленное небо намекнуло о близкой утренней заре… На моей тумбочке стояла тарелка с остывшей давно пшенной кашей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108