Я было хотела сильно обидеться на эту, оказывается, чересчур неутомимую "бас-гитару". Но вспомнила его надежную в работе "флейту", и от сердца отлегло. А ещё меня умилил этот красный галстук - он до того промок от трудового пота, до того отчетливо свидетельствовал о невероятной добросовестности "бас-гитары", что я подобрела и сказала:
- Хорошо бы поесть.
- О, конечно! - улыбнулся он и вытащил откуда-то горячие колбаски с кислой капустой, полил все это чудо кетчупом, выбив его из бутылки...
И, увы, в горячем виде это блюдо нам съесть оказалось не суждено. Все испортил этот самый красный, наперченный кетчуп. Даже не самый кетчуп, а то, как "бас-гитара" ударил по донышку бутылки, чтоб скорее выплеснуть кетчуп наружу.
- Послушай, - бессильно пробормотала я...
И он все понял. Поставил кетчуп на пол, а следом туда же и наши тарелки с горячими колбасками и тотчас бросил меня на этот низенький столик и опять сыграл глубоко-глубоко в моих заповедных глубинах на своей безотказной, мастерской "флейте"...
...Пришлось довольствоваться уже еле теплыми колбасками... Но и в этом вполне приличном виде нам их съесть не довелось... Я вдруг как-то иначе, чем до сих пор, посмотрела на эти колбаски, и...
- Послушай, - шепчу "бас-гитаре" совсем удивленно и расслабленно... А он все понимает тотчас, как опытнейший оркестрант полунамек своего дирижера, и, схватив меня прямо с колбаской на вилке, кидает на подоконник, и опять его изумительная, божественная "флейта" исполняет в моих самых заповедных глубинах необыкновенно, потрясающе долгую, хотя и не слишком, я бы сказала, виртуозную партию.
Сползая с подоконника, я искренне порадовалась вслух:
- Хорошо хоть стекло не разбили... А то бы нас пришлось отправлять в больницу...
- Но я проявлял осторожность, - похвалил сам себя мой в сущности гениальный музыкант. - После того случая, когда мы с одной красоткой в момент экстаза и стекло пробили, и вывалились наружу. Хорошо, что это случилось на первом этаже, а внизу росла густая трава...
И внезапно, неизвестно почему, меня опять охватил испепеляющий огонь. Вдохнув волнующий аромат, исходивший, казалось, от алого, мокрого галстука и от длинных, артистично-гибких, пальцев "бас-гитары", испачканных красным кетчупом, я одними губами произнесла:
- Послушай...
Хотя до сих пор не могу понять, ну почему на меня именно в ту минуту напало такое дикое желание, но кровь бешено застучала в висках, а он тотчас все понял, и его "флейта" тоже все поняла, и жуткое первобытное рычание вырвалось из его горла, а мои отчего-то почему-то хриплые, словно предсмертные, стоны летят ввысь и во все стороны, обещая нам ещё несколько минут упоительного, райского, безбрежного восторга.
Вот как у меня было с цветными. Если я не успела сказать, что "бас-гитара" был на редкость строен, длинноног, гибок, то говорю это сейчас. И готова повторять и повторять: любовные игры с хорошо сложёнными цветными - приемлемое блюдо для женщины, которая лишена консерватизма и предрассудков.
...Немаловажная деталь в свете текущих событий, когда этот "новый русский" так грубо, безобразно жестоко пренебрег мной... Такая деталь: "бас-гитара" провожал меня до моего бежевого "роллс-ройса" и, несмотря на дождь, упал передо мной на колени и ещё долго-долго целовал эти мои колени и даже кончики моих туфель. Правда, не стану преувеличивать, под свои колени он успел подложить толстый номер газеты... И тем не менее... А этот русский... тем более, криминальный элемент... Ну почему, почему он, по сути, выбросил меня из своей каюты?! Я же пришла к нему такая изумительно свеженькая, трепещущая на своих длинных, великолепных, стройных ногах? Почему, ну почему он рявкнул: "Пошла вон!"
И почему, почему я никак, ну абсолютно никак не могу забыть этого "нового русского"? Почему я то и дело представляю себе, как мой трепетный пальчик касается его изломанных в гневе, но таких обольстительных крупных губ, вползает в ямочку на его крупном подбородке, проползает по его крупному кадыку, вздыбившимся мускулам под соском и ниже, ниже, то и дело под громадным впечатлением от ощущаемого сбиваясь с медлительного, завораживающего ритма... и наконец добирается до этого дремучего, могучего, дымящегося абсолютно диким мехом и как-то по-русски простодушно открытого "орлиного гнезда", где внутри, в самом центре, в самом жерле всего этого божественного мироздания сияет, мерцает, переливается неземным, сокровенным светом могучий, обжигающий взгляд, безукоризненно мужской, исключительно натуральный русский фаллос...
Не верю! Нет, не верю, что мы с ним никогда не встретимся и мое собственное сокровенное гнездышко не ощутит... не прочувствует... не сольется с... не испытает тот дивный, умопомрачительный трепет, когда...
Нет, не могу об этом - почти теряю сознание... Но я почему-то отчего-то все равно не теряю надежду, что мы с этим загадочным, неуловимым "новым русским" сыграем вдвоем такую симфонию, что вздрогнут и заходят ходуном не только какие-то там пресловутые, вульгарные подушки, кровати, одеяла, но и небоскребы, и летящие лайнеры в небесах...
... Так о чем я? Ах, да, чем пахнет любовь с цветными. В чем её особенности и прелесть. Да, да, с цветными у меня было три полноценных романа, то есть с каждым из них я трахалась часов пять, если не больше. И расстались мы вполне довольные друг другом.
Но если быть точной, я испробовала не трех цветных, а четырех, хотя четвертого я даже не очень-то разглядела в полумраке египетской пирамиды. О, да, произошло все настолько внезапно и как порыв ветра... Мы, не глядя, нащупали друг друга, а так как стояли позади группы экскурсантов и сбоку темнела ниша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44