Он каким-то путем узнал, что я вовсе не Наташа из Воркуты, а журналистка Татьяна Игнатьева, подосланный редакцией разоблачитель. И вот сейчас он с ухмылкой удачливого сыщика объявит мне, что все, попалась, голубушка, твой придуреж мне надоел... Ну и так далее. И я с позором буду выдворена вон из Дома, и понесу свой позор, как мочу на анализ, в редакцию, и...
Удодов, между тем, молчал и молчал, и вертел в пальцах с аккуратно округло подстриженными ногтями шариковую ручку в форме полосатого карандаша. Я успела сжать себя в кулак и в случае чего влепить ему пару-тройку неслабых, беспощадных вопросов. И первый из них: "Где денежки берете на чудо-укольчики? На иномарку с суперблондинкой впридачу?" то есть "раз пошла такая пьянка" играем в открытую!
Однако не пришлось мне лезть на баррикаду... Моя фантазия, основанная на предположении его секретарши, оказалась очень убога, а знание жизни зашкалило на нуле. Хотя начало разговора, после длительного, многозначительного молчания, вполне соответствовало первоначальному прогнозу.
- Мне стало известно, - заговорил, наконец, Виктор Петрович, пробуя ручку на разлом, то есть демонстрируя высокую степень раздражения, а то и гнева, мне стало известно, что вы участвовали в расхищении драгоценностей покойной актрисы Обнорской...
Я ничего не успела ответить, но на всякий случай опустила глаза и голову поза крайнего смущения...
- Нечего корчить из себя! - рявкнул мой шеф. - Нечего изображать! Вот доказательства!
Он выхватил из стола конверт, наклонил. Из него с легчайшим звоном пролилась на темную полировку стола золотая цепочка с крестиком. Я невольно потрогала карман своего казенного халата. Там было пусто...
- Именно, именно! Именно оттуда её и изъяли! - подтвердил Виктор Петрович торопливо и как бы услужливо. - Что же не спрятала куда-нибудь подальше? Не отнесла домой, госпожа воровка? Я рассчитывал получить высококачественный товар, без изъяна. Все-таки престижный фотокор рекомендовал, сам Михаил Воронцов. Ты же его подвела! Ты наш коллектив в грязь лицом положила! Когда мне принесли эту цепочку - меня чуть инфаркт не хватил. Пожалел иногороднюю на свою голову! Теперь если об этом узнают в милиции... прокуратуре...
Я ещё ниже, ещё покаяннее наклонила голову, лицо мое залило краской стыда. Мне, "Наташе из Воркуты", было, известное дело, ужасно совестно.
- Не надо в милицию... - шептала я еле слышно. - Не надо! Я виноватая... Но я больше никогда... ни за что... Бес попутал...
- Ты хоть до конца понимаешь, чем это для тебя может кончиться? Сколько тебе лет тюрьмы-лагеря дадут? - не унимал свой праведный гнев раздухарившийся Виктор Петрович.
- Ой, не надо, не надо! - разревелась от страха и отчаяния то ли и впрямь "Наташа из Воркуты", то ли я сама, журналистка из газеты "Сегодня и завтра". Бес попутал! Не хотела! Совсем не хотела! Я никогда до этого! Я бы и в этот раз отказалась, если бы...
И - дернула стоп-кран, заткнулась. Что-то подсказало мне, что не следует излишне откровенничать, вываливать подробности той гнусной сцены грабежа-дележа... Даже не из-за просьбы-жалобы секретарши...
Однако Виктор Петрович словно бы надеялся именно на то, что я расколюсь окончательно и перескажу ему, как там все происходило, кто участвовал в краже драгоценностей, принадлежавших Серафиме Андреевне. Он словно бы замер как перед прыжком, вытянув голову, опершись ладонями на стол. Он явно провоцировал меня на откровенность, доносительство.
Я не оправдала его надежд, вывернулась:
- ... если бы уж очень ярко она... цепочка эта не блестела...
- Но у тебя же на шее есть цепочка! Вон она!
- Позолоченная только... а эта... эта блестит по-другому, золотая потому что...
- Вот ддурочка, - с облегчением Виктор Петрович откинулся на спинку стула.
- Ага, - покаянно согласилась я с ним.
- Тогда почему ты оставила её в кармане халата, Почему домой не отнесла? он отнюдь не закончил допрос.
- Боялась... Вдруг Михаил Егорович найдет... Даже сама не понимаю... Я её хотела под белое платье надеть... я об белом платье мечтаю...
- Домечталась! Почти до тюрьмы! Мне сказали, ты одна позволила себе такое. Никто больше ничего не трогал. Или трогал? Воровал? В карман себе совал?
ОН неспроста задал этот свой вопрос. Ой, неспроста! И я ответила достойно, то есть обнадежила его и всех, кто в том был заинтересован:
- Прямо не знаю, как взяла... Я извиняюсь. Я никогда-никогда! Бес, бес попутал... запачкала коллектив. Только не прогоняйте! Я больше никогда-никогда... Мне знаете как нравится у вас здесь? Такие хорошие люди... К старикам и старушкам по-доброму... Я уже привыкла... Никогда, никогда больше!
- Надо бы тебя сейчас же, сей момент рассчитать и выгнать! - задумчиво произнес Удодов, но я уже знала - обойдется.
- Надо бы! Надо бы! - Виктор Петрович встал с вертящегося командирского кресла, походил по комнате, трогая пятерней седоватый ежик. - Ладно уж... Придется простить. Умеешь держать язык за зубами. Ценишь доброе отношение. Но знай! - он остановился рядом со мной. Дальнейшие его слова как бы падали мне прямо на макушку. - Знай! В случае чего - отнесу соответствующее заявление в милицию. Есть свидетели, которые видели, как ты брала эту цепочку в комнате умершей Серафимы Андреевны, как ты таскала её в кармане халата. Не отвертишься! Но если будешь вести себя как надо...
- Буду, буду, Виктор Петрович! - я прижала к груди обе ладошки. - Я все поняла! Я вас не подведу! И Михаила... Он же, если узнает...
- Попробую поверить. Попробую. Уже большая, должна понимать: в любом коллективе случается всякое, но не всякий сор следует выметать из избы. Мы в се не ангелы, и ты в том числе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108