Не стеснялась, что вы! Такая ошалело-наглая рыночная бабенция! Звенела браслетами, шипела шелковыми одеждами ещё издалека, ещё на расстоянии пистолетного выстрела, и, надо отметить, народ тотчас разбегался, начальство требовало у секретарш отвечать ей решительным "нет, ушел, когда придет - неизвестно!"
Но, со слов актера, фантастическая Розочка умела ждать свою добычу, как гиена, - часами, и дожидалась часа своего торжества. Припертый к стене железной аргументацией нахрапистой дамы, любой литературный или иной чиновник сдавался рано или поздно. И Розочка получала желаемое. Именно так она вытащила из горла литначальника дармовую трехкомнатную квартиру в престижном кирпичном доме и хорошем районе. В Союзе писателей долго обсуждали, как удалось этой неуемной Розочке, жене полуизвестного драматурга, уломать босса и в итоге поселиться в элитных апартаментах на Безбожном. Она рвала голосовые связки, выкрикивая свои аргументы: "Вы не хотите пойти навстречу нашей семье только потому, что мы евреи! Только потому, что в пятьдесят третьем мой Семен Григорьевич был несправедливо, как все евреи, обвинен в антигосударственной деятельности! Только потому, что в годы Великой Отечественной войны среди евреев были богачи, спасавшие свою шкуру и не думавшие о своих собратьях, которых гнали в газовые камеры! Только потому, что кое-какие представители еврейской национальности находятся в заключении в связи со своими антисоветскими убеждениями. Но при чем здесь мой Семен Григорьевич и его семья? Разве он не пролил свою кровь за Родину?" Против нее, как против прущего на бешеной скорости танка, мало кому удавалось выстоять... И разумеется, Семена своего она держала в кулаке, внушая ему мысль о том, что иначе, без её хлопот, он бы давно пропал.
В конце концов и драматург Шор вынужден был целиком согласиться с этим довольно наглым доводом. Мало того, что Розочка "везла на своих плечах" сыночка Гарика, свою собственную старую мать, в прошлом парикмахершу из города Бендеры, а также самого супруга - она являлась тем самым ярким, неисчерпаемым образом мещанки, который драматург Шор и воплощал в своих пьесах.
Пока писал пьесы. Но где-то уже в семидесятых он их писать бросил. Лишь изредка, раз в пять-десять лет, появлялась где-нибудь в сборнике его пьеса и ставилась тоже лишь изредка...
- Он стал переводить... прокорма ради... с казахского, адыгейского, тунгусского... по подстрочнику, конечно. И сам себя за это очень не любил.
Впрочем, как дополнительно заметил Томичевский, Семен Шор при Розочке отнюдь не бедствовал. Он с Розочкой умудрился объехать многие страны, куда другим путь в те годы был закрыт. А вот когда Розочка умерла...
- Прежде, во времена Розочкиного правления, бывало, что в докладах у самого Михайлова, пусть и в конце списка, но мелькала фамилия Семена, среди "цвета отечественной драматургии", а после - полное забвение, - припомнил актер. - Мне доводилось выслушивать мнение о Шоре его явных завистников. Они считали, что он, в общем, серенький середнячок, но Михайлов, тертый калач, нянчился с ним потому, что считал весьма полезным "подыгрывать еврейству". Он знал, какую оно набрало силу в других странах, какую набирает у нас. Но я всегда считал Семена талантливым, остроумным. Я помню, как смеялся народ на спектаклях по его комедийным пьесам в пятидесятых и шестидесятых! До сих пор помню отдельные его фразочки: "Мишка! Не настаивай! Моя печень, истомленная алкоголем, сегодня пусть вяло, но протестует!" Или: "У тебя спрошу: стоило ли брать Зимний дворец, чтобы слушать этого партвыжигу?" Но когда появилась знаменитая пьеса Владимира Михайлова, - актер длинно свистнул, - тут словно бы и всем драматургам пришел конец, а про Шора и судачить перестали. И вообще всех чохом драматургов в Безбожном записали в бездари и, пардон, пардон, мудаки. Исключительно веселую пьеску сделал тогда, лет двенадцать назад, старикан Михайлов! Под шикарным названием: "Миллиардерша приехала в социализм". Помните?
- Кое-что, - призналась я.
- Ну как же! - актер словно бы обиделся на мою непросвещенность. Этим скучным "инженерам человеческих душ" её Величество Жизнь прямо под ноги кинула роскошнейший сюжет. Но понял это один Михайлов! И схватил! И написал чудесную комедию-фарс! Вот слушайте...
И щедрый Томичевский сейчас же принялся просвещать меня. Я узнала от него, что сюжет "Миллиардерши..." состоял в следующем: дочь знаменитого греческого миллиардера Онассиса влюбилась в русского. Они поженились, и новобрачная решила жить в СССР.
Прямехонько навстречу советских драматургам, проживавшим в Безбожном переулке, потекла сногсшибательная ситуация: миллиардерша со своим мужем согласилась обитать в кирпичном доме, что аккурат напротив элитного жилища советских писателей-драматургов-поэтов, сумевших в свое время оттолкнуть локтями всех прочих, слабосильных своих собратьев и вселиться со своими женами, детьми, высокими идейными соображениями и прочим скарбом, - в просторные, престижные квартиры.
И что тут началось, когда выяснилось, что окна квартиры "онассихи" находятся как раз напротив писательских! Что можно, если затаиться и ждать, увидеть, как, к примеру, ранним утром сама миллиардерша раздергивает шторы... А некоторым терпеливым, наблюдательным дамам повезло исключительно: они своими глазами обнаружили, что "онассиха", "ну как самая обыкновенная баба", натягивает колготки...
А еще, ещё какая-то из писательских жен с помощью полевого бинокля засекла миллиардершу именно в тот волнительный миг, когда она прижималась к своему русскому мужем, и они, вообразить только!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143