Домашние, конечно, будут плакать. Но "ритуально". В глубине души они рады, что их муки кончились, что кошмару пришел конец...
- А есть, на ваш взгляд, какая-то существенная разница между смертью выдающегося писателя и неудачника? - спросила я, инстинктивно оттягивая главные вопросы, и - вот, негодная! - стараясь пуще расположить к себе этого почти бесценного для меня человека.
- Никакой! - с готовностью ответил он. - Никакой если иметь в виду их родных. Как правило, родственникам и того, и другого отраднее думать, что мир в лице их кормильца потерял ещё одного Льва Толстого или Александра Пушкина. Увы, людям свойственно самовозвышение даже в самые вроде печальные минуты... Недаром вдовы писателей очень часто искренне убеждены, что общество не воздало положенного их любимому человеку, что "это позорно и низко", и способны говорить об этом годами, десятилетиями... Что ж, не самая огорчительная человеческая слабость... Я и писателей понимаю... Если бы не понимал - служил бы в другом месте. Но я приглянулся легендарному писательскому "похоронщику" Арию Давыдовичу. Это была весьма интересная личность. Ходил с палкой, при необходимости вынимал по-старинному, из кармашка, большие часы фирмы Мозер. Он мне так сказал: "Писатели - это особая публика. Здесь есть свои тонкости. Работа у них связана с огромной тратой нервной энергии. Отсюда легкая возбудимость, подчас склонность к острым конфликтам по малозначительным поводам... И кто сказал вам, что ритуал похорон - это пустяки и дело едва ли не жуткое? Достойно проводить человека в большой путь - это серьезная, интеллигентная, очень нужная работа".
Он-то меня и убедил, что только степень полезности делает труд привлекательным и поднимает твое достоинство: только общение с людьми, круг их забот помогают и тебе чувствовать себя нелишним в этой быстротекущей, многотрудной жизни. Много кое-чего рассказал мне тогда старый "похоронщик". Если не ошибаюсь, он имел какое-то отношение даже к похоронам Льва Толстого. А уж то, что вместе с Горьким подготавливал открытие Союза писателей, - отнюдь не легенда, а быль. И когда пришла война - занимался эвакуацией писателей и их семей...
Подумать только! Еще в ушах наставления Ария Давыдовича, а с тех пор прошло почти тридцать лет!.. И за эти годы, простите, я похоронил многих писателей и их близких... Организовывал ритуал-прощание с Борисом Пастернаком, Александром Твардовским, Константином Симоновым, Константином Фединым, Ильей Эренбургом, Сергеем Смирновым, Сергеем Наровчатовым, Владимиром Тендряковым, Юрием Трифоновым...
- Печальный ритуал... И в нем, наверное, сказываются особенности писательской среды, её нравов?
- Боже мой! Тут я позволю себе немножко посмеяться. Как смеялся Михаил Светлов в свое время. Он знал, что писатель писателю рознь согласно иерархической структуре и месту на "ступеньке". Он был вполне осведомлен о разнице в оплате похорон а надгробий в зависимости от "чина" писателя. И вот эта-то, "могильная" субординация его веселила необычайно. Он явно относил её к бредовым идеям, достойным только издевки. От него изредка приходили в Литфонд телеграммы такого содержания: "Прошу не хоронить меня согласно иерархическим признакам. Причитающуюся сумму прошу вернуть наличными. Запомните: лучше дать при жизни в теплые руки, чем после смерти в холодные"...
Да-с, хороним писателей до сих пор именно так - согласно "чину", и наш "асессор" никогда не получит более того, что ему положено по той ведомости, что была утверждена ещё во времена правления царя Гороха. К примеру, Федину возвели стелу семи метров высоты. А так как он к тому же был первым секретарем Союза писателей СССР, то, выдав своей волей на увековечение его праха 2000 рублей, Союз тут же отослал депешу в Совмин СССР с просьбой позволить изрядно увеличить эту сумму. На могилу к Паустовскому, помню, тянули валун из Сибири за 20000 рублей... Культ помпезной монументальности, изыска во что бы то ни стало - с этим мы долго жили, с этим и умирали... Впрочем, так ли уж все изменилось за последние пять лет? Наши привычки, вкусы, привязанности, воспитанные десятилетиями процветания бюрократически-субординационой системы?.. Стало ещё хуже, ещё несимпатичнее. Писатели при чинах опять и при привилегиях, а те, что попроще, без нахрапа, - живут кое-как, умирают безвестно, и хороним мы их по самому низшему разряду. Что горько особенно - часто даже близкие друзья не приходят на похороны. Настроения нет, денег нет, будущего нет... Шли в светлое дембудущее, попали в черную дыру кризиса и очередных нехваток. Писатели пишут серьезные книги, а их не печатают. Поэты сочиняют стихи, а книгоиздателям она не нужны. Сегодня народ требует наркотиков в виде детективов. Осуждать его за это? При таком раздрае? Но не все писатели способны писать детективы... Мне искренне жаль их всех, кто не умеет вживаться в создавшуюся обстановку. Они это чувствуют и часто идут ко мне, чтоб "исповедаться" или чтоб выслушать свежий анекдот. Эта публика нервная, для других странная, но я привык. Однажды меня разбудил ночной звонок. Это крепко подвыпивший зять одного писателя решил обратиться именно ко мне со следующим текстом: "Миша, мы все тебе... вся семья... признательны... ты хоронил нашего... моего... тестя... А сейчас, Миша, на улице Горького моя любимая собака. Кто её найдет - получит большое вознаграждение. Миша, постарайся найти!" Я мог бы его обругать и бросит трубку, но знал, насколько нескладно сложилась его жизнь, как он давно и безуспешно воюет со своим одиночеством. Я выслушал все его жалобы, посочувствовал, посоветовал, как найти собачку и как жить дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143