Лют где-то что-то сильно напутал. Прокладка U-138 показывает, что лодка совершила короткий галс по направлению к конвою Вольфарта, а потом повернула на 180? на север. Это заставляет предположить, что Лют терпеливо гнался за добычей, но передумал, получив какую-то радиограмму. В журнале отмечено лишь, что в 20.45 Лют повернул на конвой Корта, идущий на юг.
В 21.50 Лют перехватил ещё одну радиограмму. Конвой Корта изменил курс и теперь шёл прямо на запад. Вскоре он тоже ускользнул от Люта. Он с горечью писал: «Мы просто онемели. Мы потеряли целых три возможности. В тумане мы описали полный круг и теряли одну цель за другой». Разочарованный Лют приказал взять курс на восток к острову Барра и отправился спать. Однако в полночь его поднял Грамицки, который держал в руке бутылку коньяка. Наступил двадцать седьмой день рождения Люта.
В 2.30 его снова поднял вахтенный офицер. «С мостика поступил чудесный рапорт: «Мостик – капитану. Виден подарок к дню рождения!» Я вылетел наверх. «Деньрожденный подарочек» становился всё больше и больше, пока перед нами не вырос целый конвой».
Это был идущий на запад ОВ-228, уже четвёртый конвой, проходящий в течение ночи через район патрулирования U-138, который представлял собой квадрат со стороной 6 миль. В своём журнале Лют пишет, что конвой состоял из 8 колонн по 3 или 4 судна в каждой. Он решил, что конвой сопровождает лёгкий крейсер. В небе светила луна, но Лют не хотел ждать, пока она зайдёт. Поэтому он оставил луну за кормой, пересёк курс конвоя и вышел на его левый фланг. Потом Лют пошёл к хвосту конвоя, чтобы атаковать правую колонну.
На сей раз U-138 не погружалась. Ночная атака из надводного положения стала типичной для германских лодок, так как в этом случае лодку нельзя было засечь гидролокатором. Вдобавок, британское Адмиралтейство никак не ожидало от вражеских лодок подобного способа атаки. И, наконец, гораздо легче командовать торпедной атакой с мостика, чем, разглядывая цель в мокрые линзы перископа.
Корабли конвоя ОВ-228 не подозревали о грозящей им опасности. Вот что рассказывают записи Люта в бортжурнале:
«05.10. Выпустил торпеду G7а в танкер в средней колонне. Пеленг 90, скорость 8 узлов, дистанция 3800 метров, установка торпеды на глубину 3 метра.
05.12. Промах торпедой G7а по второму танкеру в аналогичных обстоятельствах. Дистанция 2500 метров. После 4 минут 40 секунд первая торпеда G7а попала в корму танкера. Виден высокий столб пламени и облака чёрного дыма. Водоизмещение на глаз 10 – 12 тысяч тонн.
05.15. Выпустил торпеду G7а по танкеру, пеленг 100, скорость 7 узлов, дистанция 2000 метров, глубина хода торпеды 3 метра. Ещё 2 танкера были расположены более удобно, но я выбрал более крупный. После пуска торпеды лодка повернула «право на борт».
05.17. Через 1 минуту 57 секунд торпеда G7а попала в корму танкера, высокий столб пламени… водоизмещение примерно 10 – 14 тысяч тонн. Никаких радиограмм на волне 600 метров».
Первым получил попадание британский пароход «Боннэр», он затонул в 5.52. Вторым стал танкер «Бритиш Глори», который остался на плаву и сумел вернуться в порт. Лют намеревался удерживать контакт с ОВ-228 как можно дольше, однако в 9.00 появился эсминец и вынудил его погрузиться. После того как в 9.20 лодка всплыла, Лют мог только передать по радио последние координаты ОВ-228 и возвращаться в Лорина. Его второй боевой поход на U-138, который продолжался 11 дней, подошёл к концу.
Англичане обычно опрашивали моряков, спасшихся с потопленных судов, в надежде, что их наблюдения могут быть полезными. Однако разработанный вопросник «Особенности атак торговых судов вражескими подводными лодками» был совершенно устаревшим. Например, в нём стоял вопрос: «Было ли судно взято на абордаж противником, и при каких обстоятельствах?» Требовалось указать фамилии офицеров вражеской лодки и описать их внешность. Именно на такие вопросы предстояло отвечать шкиперу «Боннэра» Леону Отто Эверетту, когда он вернулся в Белфаст. Ответы были лаконичны и совершенно бесполезны. Можно отметить горькую иронию двух последних ответов шкипера.
«Общие замечания опрашивающего офицера.
В: Считает ли он, что шкипер выполнял инструкции Адмиралтейства и местного командования и сделал ли он всё возможное, что избежать захвата судна?
О: Да, однако нет свидетельств, что был выставлен кормовой наблюдатель и расчёт находился у орудия.
В: Объяснения шкипера по поводу оставления судна (если это было сделано) должны быть максимально подробными, их надлежит тщательно изучить.
О: Судно затонуло в течение 12 минут».
Выражение «ночь длинных ножей», использованное Лютом для описания событий 14 октября 1940 года, берёт начало в 1934 году, после кровавого путча Рема. В военно-морской истории его чаще используют для описания событий 18 – 20 октября 1940 года. В этот период два конвоя – быстроходный НХ-79 из Галифакса и тихоходный SC-7 из Сиднея – были атакованы в районе Западных Подходов волчьими стаями и разнесены в клочья.[Конвой SC-7 из 35 судов покинул Сидней (остров Кейп Бретон, Канада) в начале октября. Вечером 16 октября его заметила U-48 Розинга, когда конвой проходил севернее Рокелла. 6 лодок получили приказ присоединиться к U-48, в том числе U-38 Генриха Либе, U-99 Отто Кречмера и U-100 Иоахима Шепке. Начиная с этого момента и до утра 19 октября SC-7 потерял половину судов. Ночью Кречмер провёл особенно жестокую атаку. Бортжурнал U-99 часто приводят как пример его неукротимого порыва и иллюстрацию смертельных испытаний, через которые пришлось пройти конвою этой ночью.
Конвой НХ-49 состоял из 49 судов в сопровождении 10 военных кораблей. Прин заметил его на следующий вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68