Ведь это было как раз после первой брачной ночи, — язвительно добавил Эрвин.
— О погибшем сводном брате Саймоне Чаке я уже говорил с Локриджем, сказал Бейли, — и едва ли нам удастся узнать что-либо новое. Он действительно погиб на строительстве моста. Локридж показал мне даже копию свидетельства о смерти. А впрочем, давайте попробуем, может быть, нам удастся найти другие доказательства, — решил Бейли.
Старый, источенный червями комод стоял на чердаке в дальнем захламленном углу.
Бейли открыл один из ящиков и достал связку писем.
— Вы уже успели просмотреть эти бумаги?
— Нет. Мне лишь сейчас пришло в голову, что они могут иметь значение, ответил Эрвин.
— Значит, кто-то опередил нас. — Бейли зло бросил письма обратно в ящик, из которого не поднялось ни пылинки.
— Почему вы так думаете? — удивленно спросила Дороти.
— Кто-то просмотрел листок за листком, иначе сейчас поднялось бы настоящее облако пыли. — Инспектор был явно разочарован. — Завтра я пришлю эксперта. Правда, он напрасно будет стараться обнаружить какие-либо данные о прошлом Фишера.
Инспектор, Эрвин и Дороти вернулись в комнаты. Бейли уселся в кресло, положив на грудь свой двойной подбородок, на котором появилась уже третья складка, и закрыл отрешенно глаза. Это был верный признак того, что он напряженно думает.
— Я мог бы сейчас же арестовать Фишера за подлог, а затем, как говорят в Америке, расколоть его на допросе. Но, как чиновник ее величества королевы, который живет за счет грошей налогоплательщиков, я не могу себе позволить этого. Кроме того, Фишер хитер, как полдюжины опытных адвокатов, вместе взятых, и, судя по всему, мне едва ли удалось бы что-то вытянуть из него. А если бы и удалось ему что-то инкриминировать, то через несколько месяцев, максимум через год, он был бы на свободе. А мы остались бы в дураках.
— Итак, остается лишь моя гениальная идея. Тебе, любимая тетушка, придется стать его жертвой. Вот уж тогда-то мы его прихватим.
— Ну да, я, которая собиралась начать веселую вдовью жизнь, вновь окажусь на целую вечность вместе со старым, противным мужем в семейном склепе, ты тем временем станешь единственным наследником всего. Нет уж, этого ты от меня не Дождешься. У меня есть другое предложение
— Я «с нетерпением жду, — сказал Эрвин. На подбородке у Бейли, погруженного в свои мысли, вновь проступили три складки.
— Я беру на себя роль земной справедливости. Поменявшись с Фишером местами, я буду поступать с ним так, как он собирался это сделать со мной. Я его потихоньку пристукну и поеду с тобой в Месопотамию собирать черепки. Я всегда мечтала об этом. А Энн может остаться здесь и создать детский интернат. Что ты на это скажешь?
— Послушайте, я ведь говорю серьезно. — Эрвин не обратил внимания на предложение Дороти насчет Месопотамии. — Если мы действительно хотим уличить Фишера, нужно устроить ему ловушку.
— Как вы представляете себе это? — У Бейли пробудился определенный профессиональный интерес.
— По-моему, надо сделать так. Вы арестовываете меня как подозреваемого Ты, любимая тетушка, сходишь с ума от страха и не можешь сомкнуть ночью глаз, я имею в виду, что ты не будешь храпеть. Затем ты доверительно говоришь с Патрицией о своем опасении, что эта жирная, пропитанная портером фрикаделька, — Эрвин показал пальцем на инспектора, — может и тебя арестовать. Почему? Потому что он подозревает, и не без оснований, что мы вместе, то есть ты и я, подложили бедного Эванса в пруд на подкормку лягушкам.
— Все это звучит очень хорошо, — откашлялся Бейли, — но я, как чиновник ее величества королевы, живущий за счет…
— Моя любимая тетушка поднатужится и выплатит вам годовое жалованье из собственного кармана. Не забывайте, что все английские газеты начинают выражать сомнение в ваших способностях. Вы должны что-то предпринять, если хотите и впредь как криминалист потягивать у Билла Шеннона беспошлинный коньяк.
Бейли погрозил пальцем, но это не произвело на Эрвина никакого впечатления.
— Итак, моя тетушка откроет свое сердце Патриции, этой бедной, несчастной сплетнице, и сообщит, что намерена взять в банке все завещанные ей деньги и скрыться в направлении Ближнего или Дальнего Востока. Во всяком случае, так далеко, чтобы ее не настигла рука правосудия. Патриция, конечно, не сможет удержать это в секрете и расскажет все Розе, от которой об этом узнает Фишер.
Дороти побледнела.
— Тогда он во второй раз попытается поджарить меня живьем, как зеленые кофейные зерна. Если же я останусь живой, он собственноручно выбросит меня из окна, под которым лежит борона.
— Вот этого-то он и не сделает, — сказал Бейли. — Фишер хорошо знает, что явного убийства не должно быть. Поэтому он либо ликвидирует вас и где-нибудь зароет, либо представит вашу смерть как самоубийство, сфабриковав письмо, в котором вы признаете свою вину. Угрызения совести и тому подобное…
— Великолепная перспектива, — заметила Дороти, неестественно улыбнувшись.
— Нам важно вовремя узнать. — сказал равнодушно Эрвин, — каким образом он хочет тебя укокошить. Он может тебя застрелить, убить, повесить…
— …сбросить с балюстрады, заколоть, заживо замуровать в проеме моей ванны, утопить в ванне, отравить газом, мышьяком, стрихнином, порошком для насекомых, — закончила Дороти перечисление возможных форм убийств и неожиданно заявила: — В самом деле неплохая идея. Если не считать представления на террасе, я бы даже сказала, что это первая действительно умная идея, которую ты высказал с тех пор, как я взяла на себя бремя прятать тебя в своей комнате.
— Я же знал, что ты женщина благоразумная, готовая на жертвы, — похвалил ее Эрвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39