– ликующе воскликнул он. – По домам, как все нормальные люди. А вот я лично, – добавил он, – останусь в Котону и буду охотиться на куду.
И обернулся ко мне с таким видом, будто вдруг вспомнил о чем-то, она тоже. Вид у него был немного смущенный. Правда, я-то смотрел только на нее.
– Ну а ты? – как-то застенчиво спросил Эпаминондас. – А ты чем…
– Откуда мне знать? – ответил я.
Никто больше не добавил ни единого слова. Она невозмутимо глядела на меня. Оба ждали, что я скажу. Но я промолчал.
– Вот я, к примеру, – почти шепотом снова заговорил Эпаминондас, – останусь в Котону и поохочусь на куду. Попробую ловить их живьем, а потом продавать в зоопарки.
– В Котону, – с трудом проговорил я, – нет никаких куду.
– Ну и что, – возразил он, – зато в Замбези их навалом, видимо-невидимо, целые стада.
– А если не удастся поймать их живьем, – поинтересовалась она, – что с ними тогда делать?
– Уж вам ли этого не знать, – заметил я.
– Интересно, откуда бы ей это знать? – удивился несколько сбитый с толку Эпаминондас.
– А ты не пытайся понять все буквально, – сказала она. – Это все потому, что я охочусь на матроса с Гибралтара. Так сказать, намек. – И, как ни в чем не бывало, мило продолжила: – Ну, так что же с ними тогда делать? Они хоть съедобные?
– Конечно, – подтвердил Эпаминондас, – еще какие съедобные. Потом, рога, кожа, даже не знаю, что еще, надо совсем ничего не смыслить в охоте, чтобы задавать такие дурацкие вопросы.
– Куду, – пояснил я, – очень редкое животное. А охота на редких животных – это великая охота.
– И чем реже, тем лучше, – прыснул Эпаминондас, смекнув наконец, о чем идет речь.
Анна очень охотно смеялась всем шуткам Эпаминондаса. Рассмеялась она и на этот раз, но как-то сразу погрустнела.
– Мне все больше и больше нравится смеяться, – призналась она, – видно, старею.
– Да нет, дело тут вовсе не в возрасте, – с понимающим видом возразил Эпаминондас.
– Просто, – заметил я, – сейчас день. Анна снова долго смеялась над этим намеком.
– Если я вам мешаю, – проговорил Эпаминондас, – надо было сразу так и сказать.
– Не заводись, – возразила Анна, – если нам кто-то и мешает, то уж, во всяком случае, не ты.
Эпаминондас понял и возмутился, но как-то вяло.
– Да ладно, что там говорить, – успокоился он. – Но ты здорово изменилась.
Весь день я провел в попытках почитать, но мне это так и не удалось. К вечеру в поисках Эпаминондаса я поднялся в бар. Он тоже читал, развалившись в кресле. Она обсуждала с матросами, какая погода ждет нас в Атлантике. Когда я вошел в бар, все сразу же насторожились. Кое-кто, в их числе и Бруно, конечно, подумал, что настал критический момент моего пребывания на борту яхты и я не доплыву до Дагомеи. По ее виду я понял, что эта двусмысленность в наших отношениях ничуть ее не смущает и, даже напротив, она тоже получает от этого известное удовольствие и старается продлить как можно дольше. Я прошел через бар и вышел на палубу. Вскоре ко мне присоединился Эпаминондас. Именно этого-то мне и хотелось. Мы с ним отлично понимали друг друга, а у меня было большое желание перекинуться с кем-нибудь парой слов.
– Выходит, ты тоже здесь ни хрена не делаешь, так, что ли?
– Я подумываю, не привести ли в порядок библиотеку, – ответил я. – Но это так, благие намерения, не больше того.
– По-моему, на этой яхте всем глубоко наплевать, в порядке эта библиотека или нет…
– Поди знай, – возразил я, – а вдруг она на следующей стоянке подберет какого-нибудь философа…
Мы оба дружно рассмеялись.
– А вот мне совсем нечем заняться, – продолжил Эпаминондас, – для меня тут не осталось никакой работы. Хотя, по правде говоря, я никогда особенно не любил этого занятия, гнуть спину…
– Я тоже. Правда, кто знает, может, наступит день…
– Ты-то хоть чем-то занимаешься, – пошутил он. – Скоро будет Гибралтар, – заметил я.
– Завтра утром, на заре. Знаешь, я тоже, когда проходил здесь в первый раз; чувствовал себя не в своей тарелке.
– А что ты вообще об этом думаешь?
– О чем? О Гибралтаре, что ли?
– Да нет. Как ты думаешь, есть у нее хоть маленький шанс?
– А какого же, по-твоему, хрена мы здесь делаем, если у нее нет никакого шанса?! – возмутился он.
– Само собой. Мне просто хотелось узнать твое мнение, вот и все.
– Ну и вопросики же у тебя…
– Знаешь, я хотел сказать тебе одну штуку. Нельсон Нельсон – что-то уж очень странное имя.
– Опять-таки повторяю, какого хрена мы здесь околачиваемся, если…
– Да пусть бы даже на его месте оказался кто-нибудь другой, – возразил я, – какая разница, все равно мы были бы здесь.
– Да, что правда, то правда, – согласился Эпаминондас, – король шариков или король придурков, главное, что он его убил, а остальное нам без разницы.
– Знаешь, иногда мне кажется, будто существует целый десяток разных историй об этом Гибралтарском матросе.
– Может быть, но матрос-то только один, вот в чем штука. И это крепкий орешек.
Он замолк и как-то подозрительно уставился на меня.
– Что-то ты задаешь чересчур много вопросов, – предупредил он, – ни к чему это все.
– А почему бы нам об этом не поговорить? Что здесь плохого?
Потом добавил:
– А вообще-то мне это даже и неинтересно. Просто дама все время только об этом и твердит. А я-то что, надо же о чем-то разговаривать.
– Да нет, может, эта дама и не всегда знает, чего хочет, но уж, во всяком случае, она не из болтливых, это точно.
– Какая разница, все равно же мы туда плывем, к этим эве.
– У нее нет выбора, если бы он у нее был…
– Да, что правда, то правда. Выбора у нее нет.
– Вляпалась в такую скверную историю, как же ей теперь пойти на попятный… Вот такие дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116