Я пошел по комнате, стараясь не наступить на спящих, пока не нашел в углу
незанятое место и немного соломы. Я сбил солому в небольшую кучку -
каменной пол - не мой идеал постели, - покрыл ее спальным мешком, лег и
закрыл глаза. Я думал, что мне трудно будет заснуть, особенно когда кругом
громко храпят и фыркают, но через несколько минут я уже спал.
Мне показалось, что я только что уснул, когда громко прозвенел
колокол и разбудил меня. Сквозь грязные окна пробивался свет. Соседи
начали со стонами и зевками вставать, и я подумал, нужно ли мне тоже
вставать. Но мне хотелось еще поспать, и я решил, что останусь тут, пока
кто-нибудь не скажет, что мне делать.
Постели заправлять монахам не нужно было. Спали они в одежде, и уже
через минуту большинство вышло из комнаты. Некоторые посматривали на меня,
выходя, будто думали, не поднять ли меня. Но они тоже вышли, и я снова
уснул.
Кто-то тряс меня за плечи.
- Пора завтракать, - сказал этот человек. Он с любопытством смотрел,
как я сворачиваю спальный мешок и укладываю его в рюкзак. Как и монахам,
мне не нужно было одеваться, потому что я не раздевался и даже не снял с
пояса станнер, коммуникатор и нож в ножнах. Я не хотел потерять их.
Когда мы вошли в столовую, там сидело примерно восемьдесят монахов.
Столы из досок, скамьи тоже. Когда мы подошли к котлу, мне дали ложку
грубой каши в деревянной тарелке, ломоть темного, странно пахнущего хлеба
и кусок сыра на квадратной деревянной дощечке. Ничего сладкого, никаких
соусов или молока.
Но я на это не обращал внимания. Дело в том, что за одним столом я
увидел папу. Он меня не видел, потому что сидел спиной ко мне, но узнать
его было легко. В этой комнате, где все были с бритыми головами и в серых
рясах, он сидел в комбинезоне и со всей шевелюрой. Идя к котлу, я не
отрывал от него взгляда и решил, что сяду поближе к нему, когда мне дадут
пищу.
Остановят ли меня? Не остановили. Как только мне дали еду, проводник
отвел меня как раз к тому столу, за которым сидел папа. Я сел в нескольких
местах от него. К этому времени я заметил, что в комнате все молчат.
Очевидно, за едой здесь не полагается разговаривать.
Но мне не нужно было говорить, чтобы привлечь папино внимание. Он
увидел меня, как только я подошел к столу, и вздрогнул. Он не просто
удивился; похоже, он не поверил своим глазам. Я не мог сдержать улыбку,
кивнул ему и сел. Я хотел, чтобы он понял, что я владею местным языком,
поэтому негромко спросил у своего проводника:
- Можно ли разговаривать за едой?
Тот резко покачал головой.
Я проголодался и ел быстро, хотя пища мне не очень понравилась. Но
папа начал задолго до меня и кончил раньше. У него тоже был проводник или,
скорее, стражник, и как только папа кончил есть, они встали. Я тоже встал.
Мой проводник крепко взял меня за руку, как будто хотел остановить меня.
Папа, увидев это, покачал головой, предупреждая, что мне лучше сесть. И
ушел. И станнер, и бластер висели у него на поясе.
Когда мы с проводником кончили есть, он привел меня снова в коридор.
- Где вы нашли этого человека? - спросил я. - Одетого, как я.
- Ты его знаешь? - спросил он.
- Да. Я встречал его у себя на родине. Его зовут Клентис.
Он кивнул.
- Клентис - это все, что мы разобрали из его слов, когда он появился.
Он только начинает овладевать провансальским, не знает ни латинского, ни
французского, ни немецкого. Его прислал к нам милорд Гиньярд. Этот человек
не христианин, мы в этом уверены, но он, похоже, и не сарацин, и не еврей,
потому что с удовольствием ест свинину.
- Наша родина называется Эвдаш, - сказал я. - На Эвдаше никто и не
слыхал о Христе. Когда я смогу поговорить с Клентисом?
- Вероятно, позже. Он работает в мастерской; очень искусно владеет
инструментами. У него на поясе свои инструменты, но я не знаю, для чего
они.
Мы вышли во двор, и он указал на скамью у стены.
- Жди здесь и не уходи далеко. Нужник здесь. - Он показал на низкое
узкое здание примерно в двадцать футов длиной, в которое как раз входил
монах. Нос тут же подсказал мне, что такое нужник.
- Когда аббат пошлет за тобой, я должен тебя сразу найти, - закончил
мой проводник.
Потом он ушел, а я воспользовался нужником. К запаху придется
привыкнуть, сказал я себе. Потом сел на каменную скамью и стал ждать.
Скамья на восток от главного здания, но солнце еще не поднялось над
стеной, и камень скамьи с ночи еще холоден. Осмотревшись и никого
поблизости не увидев, я снял с пояса коммуникатор и поднес его ко рту.
- Денин, - сказал я по-эвдашски, - это Ларн. Говори тише: я не хочу,
чтобы нас услышали. Ты меня слышишь? Прием.
- Слышу, Ларн. Что случилось? Папу видел? Прием.
- Все в порядке, - ответил я. - Просто не хочу, чтобы слышали, что я
с кем-то разговариваю. Особенно с кем-то, кого не видно. Несколько минут
назад я видел папу, и он меня видел, но поговорить мы не могли. Выглядит
он неплохо. У него даже станнер и бластер, так что он не пленник.
- Теперь слушай. Следи за нами. Если увидишь, что мы рядом и я
подниму над головой руку, как можно быстрее садись с открытой дверью. Во
дворе достаточно места для посадки, и мы будем торопиться. Но если я не
дам знак, оставайся вне видимости.
- Прежде всего я хочу узнать от папы, что тут происходит. Может, ему
почему-то тут нужно оставаться. Поняла? Прием.
Она повторила услышанное, и мы кончили разговор. После этого я просто
разглядывал это место и думал, что все получается не так уж сложно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56