ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
«Тут есть лес».
Искупая смертью односторонность своей жизненной программы, герой оставляет миру позитивное, творческое, исторически ценное как в самих его отрицаниях, так и в том, что скрывалось за ними. Не потому ли в конце романа воскрешается тема народной России, перекликающаяся с аналогичной темой в его начале. Сходство их очевидно, но и различие тоже: среди российского запустения, среди расшатанных крестов и разоренных могил появляется одна, «которую не топчет животное; одни птицы садятся на ней и поют на заре». Герой усыновлен народной Россией, которая помнит о нем, подтверждая высокий смысл прожитой им жизни. Две великих любви освящают могилу Базарова — родительская и народная…
Тургенев не списал своего героя с какого-нибудь образца. Конечно, в работе над характером Базарова он заимствовал определенные черты у Чернышевского и Добролюбова (антропологизм), еще более у Писарева (апофеоз индивидуализма, скептическое отношение к революционным возможностям народа, вульгарный материализм). Забегая вперед, Тургенев многое в русском нигилизме предугадал: писаревское «разрушение эстетики», например, или зайцевское ниспровержение искусства. Однако «полных» Базаровых в России 60-х годов не существовало: нигилистические веяния явились лишь преходящим явлением в сложном процессе формирования революционно-демократического миросозерцания. Поэтому в реальной жизни тех лет нигилизм не стал явлением трагическим: для сильных, одаренных личностей он был этапом, «детской болезнью левизны», а для людей, примкнувших к революционному лагерю, он остался левой фразой, удобной формой самоутверждения. Работая над характером Базарова, Тургенев создавал образ человека, в жизни не существовавшего, но в идеале возможного и потому живого. Это герой трагического масштаба, жизнью оплативший то, что в устах современников писателя было или левой фразой, или отвлеченной теорией.
Пушкин говорил о необходимости судить писателя по законам, им самим над собою признанным. В отношении к роману Тургенева этот принцип, как правило, нарушался. Современная писателю критика, не учитывая качественной природы конфликта, неизбежно сбивалась к той или другой субъективной односторонности. Раз «отцы» оказывались у Тургенева до известной степени правыми, появлялась возможность сосредоточить внимание на доказательстве их правоты, упуская из виду ее относительность. Демократы, в свою очередь, обращали внимание на слабые стороны «аристократии» и утверждали, что Тургенев выпорол «отцов». При оценке характера главного героя романа, Базарова, произошел раскол в самой революционной демократии. Критик Антонович обратил внимание на относительно слабые стороны базаровского характера. Абсолютизируя их, он написал критический памфлет, в котором назвал героя карикатурой на молодое поколение. В «Современнике» вообще ждали этот роман с предубеждением. Ходили слухи, что Тургенев готовит в нем отмщение Добролюбову. Писарев, заметивший только правду базаровских суждений, восславил торжествующего нигилиста. Единства не было и в лагере «отцов». Тургенева упрекали в идеализации русских отрицателей. Когда летом 1862 года писатель оказался в Петербурге во время знаменитых, страшных пожаров, одна из светских дам, встретившая Тургенева на Невском проспекте, укоризненно сказала: «Смотрите, что творят ваши нигилисты — жгут Петербург!» А в отчете III отделения сообщалось, что Тургенев «неожиданно для молодого поколения, недавно ему рукоплескавшего, заклеймил наших недорослей-революционеров едким именем „нигилистов“ и поколебал учение материализма и его последователей».
Вряд ли можно обвинить участников этих бурных дискуссий в сознательной предубежденности: конфликт был настолько злободневным, что коснулся всех партий русского общества, острота же возникшей борьбы исключала возможность признания трагического его характера. П. В. Анненков писал тогда Тургеневу: «Отцы и дети» действительно нашумели так, как даже я и не ожидал. Вы можете радоваться всему, что о них говорят. Писателем-реалистом быть хорошо, но кинуть в публику нечто вроде нравственного масштаба, на который все себя примеривают, ругаясь на градусы, показываемые масштабом, и равно злясь, когда градус мал и когда велик, — это значит добраться, через роман, до публичной проповеди. А это, я полагаю, — последнее и высшее звено всякого творчества».
Но Тургенева такие утешения не радовали: он писал свой роман с тайной надеждой, что его произведение послужит делу сплочения и объединения общественных сил России. Тургенев был писателем повышенно чутким к мнению публики. За этой обострённой чуткостью, кроме обычных в писателе тщеславных чувств, стояла вера в товарищеские отношения между писателем и «культурным слоем» общества, вера, выросшая на почве кратковременно существовавшего духовного единства русской интеллигенции в эпоху 1840 — первой половины 50-х годов. Как справедливо отмечал в свое время один из критиков журнала «Дело», Тургенев верил в своих современников и вполне разделял мнение, что — «непризнанных гениев нет. „Публика сумеет каждого оценить по достоинству…“ Нужно сознаться, что в среде выдающихся деятелей каких бы то ни было стран и времен далеко не часто можно встретить эту приятную уверенность».
Тургенев всегда доверчиво идет на душевный союз с читателем в основной точке зрения, в симпатиях и антипатиях, а потому только подсказывает читателю такие выводы, которые последний, кажется, вот-вот готов был сделать сам.
Но в период публикации «Отцов и детей» расчет на этот союз не оправдался;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239
Искупая смертью односторонность своей жизненной программы, герой оставляет миру позитивное, творческое, исторически ценное как в самих его отрицаниях, так и в том, что скрывалось за ними. Не потому ли в конце романа воскрешается тема народной России, перекликающаяся с аналогичной темой в его начале. Сходство их очевидно, но и различие тоже: среди российского запустения, среди расшатанных крестов и разоренных могил появляется одна, «которую не топчет животное; одни птицы садятся на ней и поют на заре». Герой усыновлен народной Россией, которая помнит о нем, подтверждая высокий смысл прожитой им жизни. Две великих любви освящают могилу Базарова — родительская и народная…
Тургенев не списал своего героя с какого-нибудь образца. Конечно, в работе над характером Базарова он заимствовал определенные черты у Чернышевского и Добролюбова (антропологизм), еще более у Писарева (апофеоз индивидуализма, скептическое отношение к революционным возможностям народа, вульгарный материализм). Забегая вперед, Тургенев многое в русском нигилизме предугадал: писаревское «разрушение эстетики», например, или зайцевское ниспровержение искусства. Однако «полных» Базаровых в России 60-х годов не существовало: нигилистические веяния явились лишь преходящим явлением в сложном процессе формирования революционно-демократического миросозерцания. Поэтому в реальной жизни тех лет нигилизм не стал явлением трагическим: для сильных, одаренных личностей он был этапом, «детской болезнью левизны», а для людей, примкнувших к революционному лагерю, он остался левой фразой, удобной формой самоутверждения. Работая над характером Базарова, Тургенев создавал образ человека, в жизни не существовавшего, но в идеале возможного и потому живого. Это герой трагического масштаба, жизнью оплативший то, что в устах современников писателя было или левой фразой, или отвлеченной теорией.
Пушкин говорил о необходимости судить писателя по законам, им самим над собою признанным. В отношении к роману Тургенева этот принцип, как правило, нарушался. Современная писателю критика, не учитывая качественной природы конфликта, неизбежно сбивалась к той или другой субъективной односторонности. Раз «отцы» оказывались у Тургенева до известной степени правыми, появлялась возможность сосредоточить внимание на доказательстве их правоты, упуская из виду ее относительность. Демократы, в свою очередь, обращали внимание на слабые стороны «аристократии» и утверждали, что Тургенев выпорол «отцов». При оценке характера главного героя романа, Базарова, произошел раскол в самой революционной демократии. Критик Антонович обратил внимание на относительно слабые стороны базаровского характера. Абсолютизируя их, он написал критический памфлет, в котором назвал героя карикатурой на молодое поколение. В «Современнике» вообще ждали этот роман с предубеждением. Ходили слухи, что Тургенев готовит в нем отмщение Добролюбову. Писарев, заметивший только правду базаровских суждений, восславил торжествующего нигилиста. Единства не было и в лагере «отцов». Тургенева упрекали в идеализации русских отрицателей. Когда летом 1862 года писатель оказался в Петербурге во время знаменитых, страшных пожаров, одна из светских дам, встретившая Тургенева на Невском проспекте, укоризненно сказала: «Смотрите, что творят ваши нигилисты — жгут Петербург!» А в отчете III отделения сообщалось, что Тургенев «неожиданно для молодого поколения, недавно ему рукоплескавшего, заклеймил наших недорослей-революционеров едким именем „нигилистов“ и поколебал учение материализма и его последователей».
Вряд ли можно обвинить участников этих бурных дискуссий в сознательной предубежденности: конфликт был настолько злободневным, что коснулся всех партий русского общества, острота же возникшей борьбы исключала возможность признания трагического его характера. П. В. Анненков писал тогда Тургеневу: «Отцы и дети» действительно нашумели так, как даже я и не ожидал. Вы можете радоваться всему, что о них говорят. Писателем-реалистом быть хорошо, но кинуть в публику нечто вроде нравственного масштаба, на который все себя примеривают, ругаясь на градусы, показываемые масштабом, и равно злясь, когда градус мал и когда велик, — это значит добраться, через роман, до публичной проповеди. А это, я полагаю, — последнее и высшее звено всякого творчества».
Но Тургенева такие утешения не радовали: он писал свой роман с тайной надеждой, что его произведение послужит делу сплочения и объединения общественных сил России. Тургенев был писателем повышенно чутким к мнению публики. За этой обострённой чуткостью, кроме обычных в писателе тщеславных чувств, стояла вера в товарищеские отношения между писателем и «культурным слоем» общества, вера, выросшая на почве кратковременно существовавшего духовного единства русской интеллигенции в эпоху 1840 — первой половины 50-х годов. Как справедливо отмечал в свое время один из критиков журнала «Дело», Тургенев верил в своих современников и вполне разделял мнение, что — «непризнанных гениев нет. „Публика сумеет каждого оценить по достоинству…“ Нужно сознаться, что в среде выдающихся деятелей каких бы то ни было стран и времен далеко не часто можно встретить эту приятную уверенность».
Тургенев всегда доверчиво идет на душевный союз с читателем в основной точке зрения, в симпатиях и антипатиях, а потому только подсказывает читателю такие выводы, которые последний, кажется, вот-вот готов был сделать сам.
Но в период публикации «Отцов и детей» расчет на этот союз не оправдался;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239