Я обязан был сделать все от меня зависящее, чтобы в меру сил препятствовать этим губительным веяниям, Как в 1983-м, так и в 1987 году меня не обеспокоили карьерные соображения, я воспринимал предстоящую борьбу как борьбу не за личную власть, а за идеи и, не колеблясь, вступил в нее.
Но даже той переломной осенью мне не могло в самом худом сне присниться, что отстаивать, защищать придется уже не только концепцию перестройки, принятую в 1985 году, но самое святое — социализм, Советскую власть, Компартию. Ибо на этих главных направлениях вскоре и повели атаку правые радикалы, лжедемократы.
Не мог я, разумеется, предвидеть и того, как остро, напряженно будут развиваться события непосредственно на Старой площади. На деле-то получилось, что стремление убавить влияние Лигачева обернулось негативными последствиями для всей КПСС. Как верно заметил один из членов ЦК, на партию словно напал столбняк.
Дело тут, конечно, не в моей персоне, так сложились обстоятельства.
Впрочем, расскажу по порядку.
Ровно через год после описанных событий снова в период очередного отпуска (сентябрь 1988 года) Горбачев разработал план реорганизации работы ЦК. Он предложил создать комиссии по идеологии, по организационным, экономическим, аграрным, международным и другим вопросам, причем каждую из них должен был возглавить член Политбюро. Естественно, такая реорганизация мотивировалась задачами улучшения деятельности ЦК КПСС. Однако на самом-то деле здесь преследовалась и другая цель.
К тому времени сложилась довольно-таки запутанная ситуация, при которой идеологией в Политбюро занимались два человека — Лигачев и Яковлев. Если же учесть, что мы стояли на разных позициях, то это, конечно, создавало атмосферу противостояния. И объективно говоря, ситуацию действительно следовало разрядить.
Но путь, выбранный для этого, оказался по меньшей мере странным: создание комиссий автоматически похоронило Секретариат.
Если вдуматься, было допущено серьезнейшее нарушение Устава КПСС, поскольку в нем прямо говорилось о Секретариате как о постоянно работающем органе ЦК. Это беспрецедентный факт в партии за последние десятилетия. При этом, вольно или невольно, хитрость состояла в том, что никто даже речи не вел о ликвидации заседаний Секретариата, никто вроде бы на них и не покушался. Однако после создания комиссий заседания Секретариата прекратились сами собой. Партия оказалась лишенной оперативного штаба руководства.
Это сразу пагубно сказалось не только на деятельности самого ЦК, но горько аукнулось в обкомах и крайкомах партии. Резко снизилась исполнительская дисциплина, ослаб контроль. Одной из важных функций Секретариата было обобщение полезного опыта в партии в целом. Но отраслевые комиссии вынудили партийцев разбрестись по своим сусекам. Центр как бы провалился, провисли управленческие связи.
Секретариат не собирался около года, хотя официально об этом не сообщалось. Но на местах, да и за рубежом, конечно, все знали и задавали множество вопросов. Я объяснял происходившее тем, что образованы комиссии ЦК по основным проблемам политики партии. Считаю, что допустил ошибку, не поставив вопрос о прекращении деятельности Секретариата на Политбюро, На Пленуме ЦК. Скажу честно: не сделал это по одной причине — вопрос задевал лично меня. Ложное понимание скромности привело к уступкам там, где делать их нельзя. И даже тогда, когда кандидат в члены Политбюро А.П.Бирюкова задала Горбачеву вопрос о том, почему не работает Секретариат, я промолчал. Этот вопрос Бирюковой Михаил Сергеевич перебросил мне. Спросите Лигачева, нужен ли ему Секретариат, сказал он. Я не ответил… Что ж, что было, то было… В новой, невероятно усложнившейся политической обстановке коммунисты на местах вполне обоснованно ждали ориентировок из Москвы. Просьбы, даже требования сформулировать четкую партийную позицию по отношению к происходящему многократно звучали на Пленумах ЦК. Это были справедливые, законные требования: для того и существует ЦК, этот главный партийный штаб, чтобы руководить коммунистами в условиях острой политической — а вдобавок и предвыборной! — борьбы. Именно эта задача лежит на центральных органах всех партий во, всем мире.
Но в ответ на многочисленные требования с мест четко обо-, значить линию партии Горбачев без конца повторял:
— Сами решайте, как действовать. Не ждите подсказки из центра. Сами решайте!
Это был ошибочный тезис, разоружавший партию перед лицом новой опасности — антикоммунизма. А вдобавок — тезис весьма лукавый, если не сказать сильнее. Ведь на места все-таки шли указания, но какие? Помните устные распоряжения периода избирательной кампании:
«Не вмешиваться! Не вмешиваться!» Ведь они связывали руки тем партийным комитетам, которые, поверив призыву «Сами решайте!», пытались активно влиять на предвыборную борьбу.
То, что Секретариат ЦК в то время уже не собирался, очень пагубно отозвалось на итогах выборов.
Да, прекращение заседаний Секретариата повлекло за собой еще одну крупную неприятность, крайне негативно сказавшуюся на КПСС. В значительной мере был подорван принцип коллективного руководства, в том числе коллективного обсуждения кадровых вопросов. Из стен ЦК продолжали выходить решения Секретариата, однако принимались они формальным путем: шла пересылка служебных бумаг из кабинета в кабинет для визирования.
Между тем из истории партии известно, что каждый раз, когда начинались нарушения принципа коллективного руководства, это приводило к печальным последствиям для страны в целом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156