Теперь этот человек не проявлял и признака той нервозности, которая была заметна в нем во время нашего первого свидания. Очевидно, камердинер был в прекрасном настроении и чувствовал себя очень уверенно.Что касается меня, то, должен признаться, я немного волновался и совсем не был уверен в благополучном исходе дела.Он заговорил первым.— Деньги с вами?Я утвердительно кивнул головой. Он опустил руку в карман пальто и вытащил две катушки фотоплёнки. Обе катушки лежали у него на ладони, но он отвёл руку в сторону, когда я хотел их взять.— Сначала деньги, — спокойно сказал он.Я подошёл к сейфу. Помню, мне трудно было его открыть, вероятно, потому, что я нервничал. Я стоял спиной к камердинеру, и это усиливало моё волнение. Мне казалось, что этому человеку ничего не стоит ударить меня сзади по голове, пока я открываю сейф, взять деньги и скрыться. В конце концов, в сейфе было двадцать тысяч фунтов стерлингов, кроме документов, которые могли представлять известный интерес для некоторых людей.Когда, наконец, сейф был открыт и деньги вынуты (руки у меня слегка дрожали), я тотчас же закрыл тяжёлую дверь, в спешке чуть было не прихлопнув палец, как это однажды произошло со Шнюрхен.Я повернулся к камердинеру. Он стоял на том же месте, устремив глаза на завёрнутую в газету пачку банкнот. Лицо его одновременно выражало любопытство и жадность.Это был критический момент. Я должен был проявить твёрдость в своём решении — не давать ему денег до тех пор, пока не смогу увидеть, что покупаю. Развернув деньги, я подошёл к письменному столу и начал считать их громко и очень медленно.Он подошёл ближе и, судя по его шевелящимся губам, стал считать вместе со мной.— Пятнадцать тысяч… две по пятьдесят… пятьсот… семь по пятьдесят… шестнадцать тысяч…И так до тех пор, пока все деньги не были сосчитаны.Затем я снова завернул деньги в тот же лист газетной бумаги. Наступил решающий момент.— Дайте мне плёнки, — сказал я, кладя свою левую руку на пачку денег и протягивая правую.Он отдал мне обе катушки и протянул руку к пачке банкнот.— Не сейчас, — остановил его я. — Вы получите деньги, когда я увижу, что представляют собой фотоплёнки. Вам придётся подождать здесь четверть часа, пока я проявлю их. Для проявления уже все готово. Деньги вот: вы видели их и сами сосчитали. Если вы не согласны, можете сейчас же забрать свои фотоплёнки обратно. Ну?— Вы слишком подозрительны. Вам следовало бы больше доверять мне. Ну, хорошо, я подожду здесь.Впервые я почувствовал большое облегчение: быть может, это все-таки не обман. Вид денег и то, что я намеренно медленно считал их, произвели нужный эффект. Камердинер, очевидно, уже видел себя обладателем целого состояния и не хотел рисковать из-за простого упрямства. Позже я понял, что деньги дали мне власть над ним.Он стоял совершенно неподвижно, пока я запирал свёрток в сейф. К этому времени я совсем успокоился. Критический момент прошёл.— Курите! — я протянул ему свой портсигар, и он взял несколько сигарет.— Этого мне хватит до вашего возвращения, — спокойно сказал он.Он сел и закурил сигарету. Я закрыл кабинет снаружи на ключ, чтобы ночной сторож не вошёл в комнату при обходе. Камердинер, должно быть, слышал, как повернулся ключ, но, к моему удивлению, не протестовал против того, что его запирают, словно арестованного.Положив обе катушки в карман, я поспешил в фотолабораторию, где меня ожидал фотограф.Он уже сделал все необходимые приготовления. Проявитель был готов и доведён до нужной температуры. Фотограф тотчас же положил обе плёнки в бачки с проявителем. Я попросил его объяснять мне подробно все, что он делает, так как в дальнейшем намеревался делать это сам. Времени потребовалось больше, чем я предполагал.— Можно закурить? — спросил я.— Конечно, пока фотоплёнки находятся в бачках с проявителем.Фотограф работал при красном свете. Минут через десять был открыт первый бачок. Я сам вынул катушку, промыл её, а затем опустил в бачок с закрепителем. За первой плёнкой последовала вторая. Прошло несколько минут. Мне казалось, что время тянется очень медленно. Наконец, фотограф сказал:— Первая должна быть уже готова. — Он посмотрел один конец плёнки на свет.Несмотря на небольшой размер плёнки, был ясно виден текст, напечатанный на машинке. Значит, технически фотографирование было произведено безукоризненно. Затем обе драгоценные плёнки были опущены в бачок для промывания. Я с нетерпением наблюдал. Ещё несколько минут, и мы узнаем, что же мы покупаем за такую высокую цену.Я повесил мокрые плёнки на верёвочку. Комната теперь была ярко освещена. Взяв сильное увеличительное стекло, я склонился над плёнками и свободно прочёл текст: «Совершенно секретно. От Министерства иностранных дел посольству Великобритании. Анкара.»
Документ был датирован совсем недавним числом. Я быстро просмотрел его и убедился в чрезвычайной государственной важности содержащихся в нем сведений.Я выпроводил фотографа, попросив его вернуться минут через пятнадцать, и тщательно закрыл дверь на ключ, а затем прошёл в свой кабинет. Камердинер сидел на том же месте, где я его оставил. Лишь наполненная окурками пепельница говорила о том, что ждать ему пришлось довольно долго. Однако он не проявил никаких признаков нетерпения или раздражения и только спросил:— Ну, как?Вместо ответа я открыл сейф, вынул оттуда свёрток с деньгами и протянул ему. Я дал ему также заранее заготовленную расписку в получении двадцати тысяч фунтов стерлингов, но он с надменным видом оттолкнул её. Должен признаться, что в этот момент я почувствовал себя неловко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53