Безошибочным художественным чутьем он угадывает, что не может руководствоваться лишь падким до сенсации, но кратковременным интересом публики, а должен обрисовать судьбу чешского человека с момента убийства в Сараеве, когда началось историческое испытание национального духа и человеческих характеров.На грани нужды, апатии и отчаяния, когда больше не хочется жить, последней его надеждой становится литературное детище — бравый солдат Швейк. Александра Львова вспоминает:«Однажды в конце февраля они с Сауэром пришли домой в хорошем настроении. Смеялись, обнимались, и Ярослав объявил, что ему пришла в голову блестящая идея. Он будет писать о солдате Швейке. Я не знала, что он писал о Швейке еще до войны и во время ее. Он мне это сказал только теперь, но тут же заявил, что это будет нечто совсем иное, это будет настоящая литература. „Посмеюсь над всеми дураками, а заодно покажу, каков наш настоящий характер и на что мы способны“. Начали с того, что послали в трактир напротив, который назывался „У Шноров“, за пивом и порядком выпили. Все утро следующего дня проспали, а после обеда Ярослав начал писать. Сауэр ходил за пивом. Ярослав писал очень быстро, сразу начисто. Когда у него начинала болеть рука, диктовал Сауэру. При этом оба от души веселились и даже забыли про пиво. Писали целую ночь».Наконец-то Гашек чувствует, что напишет вещь, которая поднимет его авторитет, принесет ему покой, уважение друзей, почтение недругов, а быть может, и безбедное существование.Он не доверяет корыстолюбивым издателям и решает публиковать свое произведение отдельными выпусками самостоятельно, в «собственном» издательстве «Ярослав Гашек и Франта Сауэр».Для этого необходим солидный компаньон. В одном из винных погребков Старого Места они встретили братьев Фрич с Микулашского проспекта, состоятельных торговцев сукном. Кажется, дело слажено, оба издателя отправляются выбрать материю на костюмы в качестве задатка, но в последнюю минуту договоренность расстраивается. Тогда они принимают в компаньоны Антонина Чермака, владельца конторы по купле и продаже недвижимого имущества, и брата Сауэра — Арношта, жестянщика, которого им удалось уверить, будто на литературе можно легко разбогатеть.Все говорит о том, что и теперь Гашек не собирался создавать произведение так называемой высокой литературы.«Швейк» должен был стать массовым развлекательным чтивом.Поэтому писатель избирает форму дешевых выпусков с продолжением, которые конкурировали бы с популярными вестернами и приключенческими романами, выходившими у Свеценого.Бульварным слогом Гашек анонсирует свое произведение на крикливо-желтой афише, появившейся за окнами трактиров и на жижковских перекрестках. Текст близок к цирковой рекламе:«Да здравствует император Франц-Иосиф I!» — воскликнул бравый солдат Швейк.Эта книга одновременно выходит во Франции, в Англии и Америке!Победа чешской книги за рубежом!Выкиньте из своих библиотек «Тарзана в джунглях» и разные дурацкие переводы уголовных романов!Решитесь на мужественный шаг и докажите, что знаете толк в чисто чешской книге! Мы не обещаем вам никаких премий, но гарантируем: вы приобретете новаторский образец юмора и сатиры!Революция в чешской литературе!Лучшая юмористически-сатирическая книга мировой литературы!Победа чешской книги за рубежом!Самая дешевая чешская книга!Первый тираж — 100 000 экземпляров!»Ни один из обоих тогдашних издателей, очевидно, и не подозревал, что действительность во многом превзойдет широковещательные рекламные фразы.Официальные книготорговцы приняли необычное литературное произведение с явным недоверием. Один из них отказался пустить роман в продажу. Нелюбезный прием со стороны книготорговцев не отпугнул Гашека, скорее наоборот, в нем проснулся дух старого бунтаря. В жижковских трактирах он председательствует на «втором съезде» партии умеренного прогресса в рамках закона, убедительно продемонстрировав, что и в республике есть подходящая почва для памфлета и сатиры.Гашек работает над «Швейком» и одновременно завязывает контакты с левой печатью. Критикует порядки в республике точно так же, как до войны обличал порядки в Австро-Венгрии. Особенно резко он выступает против пережитков устарелого, австрофильского образа мыслей у новоиспеченных бюрократов.Буржуазная общественность, испытывавшая вполне понятное недоверие к Гашеку, не могла смириться с вульгаризмами, встречающимися в его произведении. Писатель отклоняет подобного рода упреки, подчеркивая правдивость и естественность этих выражений, обвиняет фальшивых моралистов в лицемерии. На откровенно грубоватый характер произведения повлиял и тот факт, что создавалось оно для самой широкой читающей публики. Сауэр вспоминает, что особенно горячий прием роман получил в среде ветеранов и инвалидов минувшей войны, которые в скептической иронии Швейка находили отражение собственного жизненного опыта.Вследствие всех этих обстоятельств «Швейк» не мог попасть в руки читателей обычным путем, необходимо было как-то проложить ему дорогу. Гашек и Сауэр предпринимают длительные, продолжающиеся по нескольку дней агитационные походы по пражским трактирам и винным погребкам, во время которых пропагандируют произведение и его автора.Расцвет, славу и падение издательства Гашека и Сауэра рисует в своих воспоминаниях Йозеф Лада.«В 1921 году Гашек пришел ко мне и попросил нарисовать обложку для „Похождений бравого солдата Швейка во время мировой войны“. Книгу предполагалось издавать отдельными выпусками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116