«Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях…
С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень…
Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты…
Подполз он ближе к разбитой птице и прошипел он ей прямо в очи:
— Что, умираешь?
— Да, умираю! — ответил Сокол, вздохнув глубоко. — Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо… Ты не увидишь его так близко!.. Эх ты, бедняга!
…Блестело море, все в ярком свете, и грозно волны о берег бились.
В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни:
Безумству храбрых поем мы славу!
Безумство храбрых — вот мудрость жизни! О, смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью… Но будет время — и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгутся безумной жаждой свободы, света!
…Безумству храбрых поем мы песню!..»
Курсант, а затем авиатехник Покрышкин жадно искал в библиотеках все о «безумстве храбрых», с напряженным вниманием следил за спасением челюскинцев, перенесенных с полярных льдов на Большую землю летчиками — первыми Героями Советского Союза. Всматривался в публикуемые в газетах маршруты рекордных перелетов, фотографии летчиков — кумиров молодежи.
Но сам он был прочно прикован к земле. И это в те годы, когда во исполнение призыва к подготовке 150 тысяч летчиков в летные школы по комсомольской путевке направляли и тех, кто даже и не помышлял о профессии пилота! «Будто два совершенно отличных друг от друга потока времени текли в моей жизни рядом, — вспоминал на закате жизни Александр Иванович. — В одном вершилась история нашей авиации… А в другом потоке времени были будни, лишенные, как мне казалось, романтики. Хлопоты-заботы у знакомых до винтиков самолетов У-2 и Р-5. Я уже было смирился с судьбой, решил, что навсегда, наверное, останусь на земле». Маршал авиации сдержан в своем рассказе, но даже из этих нескольких фраз можно понять, какую драму отверженного испытал он в 30-х годах… Возможно, поэтому столь сильно отзывались в его душе строки Михаила Лермонтова:
«И царствует в душе какой-то холод тайный, когда огонь кипит в крови…»
Страшная горечь в коротком отрывке одной из рукописей Покрышкина: «В молодые годы, работая старшим техником, я заспорил с одним пилотом, которого считал своим другом. Я его упрекнул, что он несколько пренебрежительно отзывается о других пилотах. Он мне сказал: „Что ты меня учишь? Я — летчик, человек, созданный летать, а ты кто? Ты же технарь, ты всегда будешь готовить самолеты для тех, кто летает“. Слова „ты же технарь“ маршал пишет еще раз, и видно, как даже спустя десятилетия дрогнула его рука. Слышно пренебрежение в той давней, казалось бы, канувшей в вечность реплике, хлестнувшей когда-то по лицу… А многие называли Покрышкина после войны баловнем судьбы. Многие считают его таковым и сейчас.
В ноябре 1935 года Покрышкин получает первую в своей жизни путевку в дом отдыха ВВС «Хоста» в Сочи. Спокойно смотрит в столовой на жизнерадостных шумных летчиков, носит в сердце огромную силу и огромную печаль. Каждое утро Александр в одиночестве делает весь комплекс своих упражнений по системе Мюллера на камнях у кромки прибоя, плавает в ледяной воде. Впервые видит молодой сибиряк Черное море, воспетое в «Песне о Соколе» и других любимых книгах. Сейчас, поздней осенью, море штормит, катит на берег высокие валы холодных волн. Впрочем, это состояние стихии вполне соответствует настроению несостоявшегося летчика. Чем сильнее шторм, тем сильнее тянет его выйти на лодке в море, сразиться с ним. «Волны, ветер, соленые брызги, темная глубина, и ты один с веслами, как с крыльями. Когда крепко держишь их в руках, когда чувствуешь в себе силу и уверенность, ничто не страшно», — так передавал свои ощущения Александр Иванович. «Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю…» А потом надо еще пробиться к берегу сквозь прибой, умело выхватить лодку из высокой штормовой волны.
Незаметно подошедший к захваченному своими мыслями, исхлестанному брызгами усталому Покрышкину высокий стройный отдыхающий окликнул его, помог протащить лодку по камням и закрепить ее у причала. С интересом и одобрением смотрел он на парня с мощной мускулатурой, резко очерченным профилем, сумрачным пронзительным взглядом.
— Один ходил?
— Один.
— Поплывем вдвоем?
Покрышкин глянул повнимательнее на подошедшего. Да это же Степан Супрун! Уже знаменитый летчик-испытатель, один из ведущих пилотов НИИ ВВС РККА, совсем недавно в мае за блестящий пилотаж в воздушном параде над Красной площадью награжденный, как писали в газетах, именными золотыми часами Наркома обороны СССР. В столовой дома отдыха Супрун в окружении других летчиков казался совершенно недосягаемым…
На следующий день, в такой же шторм, Покрышкин и Супрун ушли в море. Берег вскоре потерялся вдали. Летчик также оказался отличным гребцом. Видя абсолютное самообладание партнера по рискованному плаванию, его точные рассчитанные движения, признанный ас разглядел в никому не известном смельчаке равного себе! Разговор в лодке, скользящей по громадным волнам, шел о красоте моря, об авиации, о спорте. На ноге Супруна был заметен длинный глубокий шрам. Речь зашла о той неудачной посадке. Покрышкин писал потом: «Память, мысли авиатора все время как бы собирают подобные случаи и делают свои выводы. Мы долго разговаривали о строе в полетах истребителей».
Возвратились гребцы только к обеду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210