К ним пришел мой тренер и говорит: «Есть конкретное предложение. Володя как спортсмен может практически без экзаменов поступить в институт».Они, конечно, обрадовались и стали меня уговаривать. Тренер вообще не мог понять, почему я сопротивляюсь. «Стопроцентное поступление! В ту же Академию гражданской авиации, — говорил он родителям. — А если он провалится в университет, то войдет в армию».Ситуация у меня оказалась сложной. Отец очень властный человек был. Но я просто намертво стоял на своем. Сказал, что решил окончательно.Потом к ним ещё один мой тренер подключился, из общества «Труд», тот самый Леонид Ионович. Хитрый мужик. «Ну что, — говори», — поступаешь?» Я говорю: «Да». Он: «Куда?» Хотя, конечно, все знал. Я говорю: «В университет». Он:«Это хорошо, молодец, а на какой факультет?» Я говорю: «На юридический». Он как заорет: «Что, людей ловить? Ты что? Ты же ментом будешь, ты понял?» Я обиделся: «Я ментом не буду!» То есть он целый театр устроил.Год они меня душили ежедневно. Что вообще-то усилило мое желание поступить на юридический. А почему именно юридический, я сейчас объясню.Чтобы узнать, как становятся разведчиками, я где-то в начале 9-го класса сходил в приемную Управления КГБ. Ко мне вышел какой-то дядя. Как ни странно, выслушал меня. «Хочу, — говорю, — у вас работать». — «Отрадно, но есть несколько моментов». — «Каких?» — «Во-первых, — говорит, — мы инициативников не берем. Во-вторых, к нам можно попасть только после армии или какого-нибудь гражданского вуза».Я, естественно, поинтересовался: «После какого вуза?» Он говорит: «После любого!» Он, видно, уже хотел от меня отвязаться. А я говорю: «А предпочтительнее какой?» — «Юридический!» — «Понял».И с этого момента начал готовиться на юрфак Ленинградского университета. И уже никто не мог меня остановить.Но армией родители и тренеры ещё долго меня пугали. Они не понимали, что и армия меня вполне устраивала. Конечно, это удлиняло немного, усложняло мою историю, но не уводило в сторону от курса.Однако тренеры, между прочим, были фантастически изобретательны. Когда я ходил на подготовительные курсы в университет, то узнал, что составляют списки спортсменов, которым дается преимущество при поступлении. Я точно знал, что меня в этом списке нет. Но когда поступил на юрфак и уже начал учиться, преподаватель физкультуры заставлял меня перейти в «Буревестник». Я его спрашиваю: «Это с чего вдруг я должен переходить?» Он: «Мы тебе помогали поступить, так что будь добр…» А я чувствую, что-то не то.Вот он мне раз это сказал, два, потом у нас уже до конфликта дело дошло. И тогда я пошел к декану. Пришел и прямо говорю: «Меня заставляют переходить в „Буревестник“. Я считаю, что не должен этого делать». А декан, профессор Алексеев — хороший был, добродушный человек — спрашивает: «А почему заставляют-то?» Я ему: «Потому что говорят, якобы помогли мне, как спортсмену, поступить, и поэтому я теперь обязан выступать за „Буревестник“Он говорит: «Да? Не может быть! У нас все поступают на равных условиях, по знаниям, а не по спискам. Впрочем, подожди». И при мне достал из стола какой-то список, заглянул в него, спросил, как моя фамилия. Я ему ответил, а он: «Нет тебя в списке, так что можешь смело посылать все подобные предложения». Что я и сделал.Тем не менее на первенстве вузов я выступал за университет, так как это можно было делать без перехода из общества в общество.Но они все равно своих попыток не оставляли. Я им сто раз сказал, что не уйду из «Труда»: там же были все мои друзья, первый тренер. Сказал, что никуда не пойду, буду выступать за того, за кого захочу.…Так получалось, что первое время я седел на шее у родителей. Студент, денег нет. Вот, допустим, в стройотряде зарабатывали тогда много. А толку-то? Съездил я в стройотряд. В Коми рубили просеку под ЛЭП, ремонтировали дома. Закончили работу, выдали нам пачку денег, где-то тысячу, что ли, рублей. Машина в то время стоила три с половиной — четыре тысячи. А мы за полтора месяца по тысяче получали! Так что деньги немаленькие. Просто огромные, честно говоря.Итак, получили деньги. Надо же что-то с ними делать. Я с двумя приятелями, не заезжая в Ленинград, поехал в Гагры на отдых.Приехали. В первый же день напились портвейна, заели его шашлыками и стали думать, что же делать дальше. Куда идти ночевать? Где-то, наверное, были какие-то отели, но мы о них и не мечтали. И уже поздним вечером поселились в частном секторе, какая-то бабка нас подобрала.Несколько дней мы купались, загорали. Хорошо отдыхали. Потом стало ясно, что придется как-то выбираться оттуда и домой ехать. А деньга, надо признаться, уже на исходе. Мы думали-думали и нашли самый дешевый способ проезда — палубные места на теплоходе. Теплоход шел до Одессы, а дальше — поездом в общем вагоне на третьей полке до Питера. Была раньше такая услуга, называлась «смешанная перевозка».Посмотрели мы в своих карманах — остались совсем гроши. На оставшиеся деньги решили купить тушенки. Причем один мой приятель был человек довольно аккуратный, у него денег побольше осталось, чем у другого приятеля, разгильдяя. Сейчас, кстати, оба в адвокатуре работают.И вот когда мы экономному дружку сказали, что надо бы скинуться, он задумался, а потом говорит: «Что-то тяжелая это вещь для желудка — тушенка. Не очень это правильно будет». Мы говорим: «Ну ладно, хорошо, поехали».Но ещё оказалось, что надо сесть на пароход Мы подошли к пристани, увидели большую толпу просто огромную. Правда, и пароход был большой. Красивый, белый. Тут нам и рассказывают, что пускают только тех, у кого есть билеты в каюты. Палубных пассажиров пока не пускают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75