Алфимов кивнул. Он сидел какой-то странный, молчаливый и печальный.
– У вас неприятности, Михаил? – поинтересовался Бахтин. – Да нет, Александр Петрович, о жизни задумался.
– Весьма вредное занятие, особенно нынче. Что это вы за куль приволокли?
– Да это Мартынов приказал вам полушубок передать, а то вы в вашем пальтишке померзнете. – Едем.
Милицейский пикет находился прямо на станции, занимал комнату жандармского поста.
Милиционеров на весь поселок и прилегающие деревни было трое.
– Вы, товарищи чекисты, нас поймите, – оправдывался старший. – Что мы с ними сделать можем. Знаем, что они и в Горенках, и в Реутове, и в Купавне промышляют, а поймать их не можем. – Где они сейчас? – Бахтин встал.
– Так, как обычно, у Еремея Силыча, – ответил один из милиционеров.
– Это рядом с вокзалом. Буфетчик трактирное заведение держит с бильярдной комнатой.
– А они там? – Литвин, проверяя, крутанул барабан нагана.
– А где им быть, с обеда спирт жрут, да шары гоняют, – зло ответил старший пикета.
– Стало быть так, – Бахтин усмехнулся нехорошо, – милиционеры на улице, мы идем в кабак.
В зале кабака было темновато. Электричества не было, горели четыре керосиновые люстры. В углу зала двое в железнодорожных фуражках хлебали из высоких мисок суп.
– Вы, господа-граждане, нездешние будете? – налег на стойку жирной грудью буфетчик.
– Из Новогиреево мы, – ответил Батов, – пивка нет?
– Откуда ему взяться-то. А бражки могу спроворить. По какой надобности в наши Палестины? – По торговой, – подошел к стойке Алфимов.
– Понятно-с– Буфетчик оглядел его кожаную куртку, маузер в деревянной кобуре. – Понимаем-с.
Из соседней комнаты доносилось щелканье шаров и голоса. – Базыкин там? – спросил буфетчика Бахтин. – Там-с.
Бахтин расстегнул полушубок и направился к бильярдной. Здесь было посветлей. Над двумя столами с заштопанным зеленым сукном горели здоровенные лампы-«молнии». Видать, для Базыкина хозяин керосина не жалел. Кольку Бахтин узнал сразу. Он стоял, картинно опершись на кий, демонстрируя всем дорогую шелковую косоворотку, серебряный поясок и сапоги варшавского лака. – Тебе чего, гражданин? – лениво спросил он.
– Да хотел шары покатать. – Бахтин скинул полушубок.
– А здесь играют только на интерес, – заржал Колька.
Бахтин взял из стойки кий. Прикинул. То, что нужно, тяжелый и удобный. – Так какой твой интерес? – подошел к Базыкину.
– Мой, говоришь. – Колька засунул руку в карман фасонистых бриджей и вынул пачку денег.
Здесь были и керенки, и советские, и добрые старые «катеринки», и «петруши».
– Давай по «кате» сгоняем. – Он положил на сукно сторублевку.
– Я за такие деньги из дома не выхожу, – с презрением ответил Бахтин.
– Ишь ты, деловой, – Базыкин оглядел своих ребят, развел руками, – я тогда «петрушу» добавлю. Легла на стол пятисотенная бумажка. – Чем ответишь?
Бахтин расстегнул карман кителя, вынул фотографию, сделанную Дранковым, и бросил на стол. Он не стал ждать реакции Базыкина и с размаху ударил его тяжелым кием. Развернулся и достал второго, выхватившего из-за голенища нож. Кий сломался. В комнату ворвались Литвин с чекистами.
– ЧК, всем к стенке, – рявкнул Алфимов.
Губастый парень в люстриновом пиджаке выхватил из-за пояса наган. Бахтин выстрелил. Пуля угодила точно между глаз. Литвин и Батов ловко обыскали задержанных. На столе появились два нагана и три браунинга, ножи и кастеты, внушительная кучка денег. – Где милиционеры?
– Здесь мы. – В дверь опасливо заглянул старший пикета. – Это ваши жиганы, вы их и забирайте. – Так как же, товарищ начальник, куда же мы их?
– Холодная при бывшем жандармском посте есть? – Оно конечно, но там у нас овощи лежат.
– Вот что, любезный. – Бахтин подошел к старшему. Он хотел сказать ему о том, что такое служба, но, посмотрев еще раз на маленького, худого, с ввалившимися щеками человека в шапке с милицейским значком и путейской куртке, понял, что любые объяснения здесь бесполезны. – Где ваш комиссариат? – В Горенках.
– Вот вы этих дельцов на картошку посадите и телефонируйте в Горенки, пусть их заберут. – Сделаю.
– Ну а теперь все выйдите, мне с Колей Базыкиным потолковать надо.
Бахтин подошел к лежащему у стены Базыкину, рывком поднял его и коротко без замаха ударил его по печени. Базыкин, пуская ртом пузыри, медленно осел.
– Это тебе, Коля, аванс. А дальше у нас разговор будет. – Я ничего не знаю, – прохрипел Базыкин.
– Слушай меня, жиган с ландринной фабрики, меня твои скачки и тормозилы не интересуют. Ты шофером был, когда из сыскного архив увозили? – Ну я. – Куда отвез? – А если скажу? – Мне твои рассказы ни к чему. Ты покажешь где. – А потом?
– Потом. – Бахтин закурил. Посмотрел на сидящего на полу грабителя. Жалкий был гроза уезда Колька Базыкин. И похож он был на нашкодившего приказчика из мелочной лавки. – Потом я тебя отпущу. – Побожитесь.
– Падло буду. – Бахтин щелкнул по зубам ногтем большого пальца.
– Я вам, господин начальник, верю. – Колька медленно встал. – Только ты мне одну бумагу напишешь… – Сексотить, что ли?
– Именно. Ты пойми, мне тебя просто так отпустить нельзя. – Хоть десять, потом пусть найдут.
– Это не моя печаль. – Бахтин достал из кармана бумажку и химический карандаш. – Так где архив? – Да рядом здесь, в Салтыковке.
К Салтыковке подъехали в сумерках. Минут десять простояли у шлагбаума, пропуская товарный из Москвы. Бахтину раньше никогда не доводилось бывать в этих местах. В глубине начинающего чернеть леса угадывались очертания домов. Кое-где светились редкие огоньки. Проехали еще полверсты, и Базыкин сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124