Самоуверенность – неплохое качество, но полностью уверенными в себе были лишь покойники, которых Валет за свою недолгую жизнь видел предостаточно.
Итак, он смотрел, пытаясь ни на чем не фокусировать взгляд, пока на самом краю поля зрения не возникло серое пятно. Оно перемещалось примерно в ста шагах позади Валета и было в общем-то похоже на его силуэт, только без лица. «Близнец» скользил над дорогой равномерно и прямолинейно. Кругом была тишь да гладь. Кладбищенский покой…
Валет уже начал разворачиваться, когда его «близнец» вдруг дернулся и превратился в зыбкое дрожащее зеркало. Валет мог бы поклясться, что рядом с ним промелькнул еще один, чужой «близнец». Уродливый, скрюченный, но быстрый… как смерть.
Плохая, ненужная встреча. А потом его «близнец» и вовсе исчез. Валет скрипнул зубами. Хреновый прогноз. Впрочем, на спокойную жизнь рассчитывать было по меньшей мере глупо.
…Со скептической улыбкой Валет обогнул ржавую развалюху без колес. Он давно заметил, что какой-то человечек наблюдает за ним из ближайшей хижины, притаившись за мутным стеклом. Смехотворная маскировка. Но Валет не подал виду, что засек слежку. Чужой «близнец», встреченный на дороге, явно принадлежал не этому трусливому хорьку. Опасности не было – в противном случае Валет уже ощутил бы привычную ноющую боль в затылке. Внутренняя «сигнализация» никогда его не подводила.
Он стал неторопливо счищать с сапог налипшую грязь. Он делал это добросовестно, хотя смертельно устал. Многие парни загнулись в незнакомом городе в первый же день оттого, что не могли двигаться достаточно быстро. Потом Валет позволил себе расстегнуть брюки. Во время этой процедуры он был наиболее уязвим. Но все относительно, и тот, кто попытался бы воспользоваться удобным случаем, совершил бы роковую ошибку.
Священник видел из своего окна, как пришелец неторопливо помочился прямо на старый «мерседес» ведьмы…

3. БЛУДНИЦА

Мария проснулась в отвратительном расположении духа. Настроение было гнусное, погода – еще гнуснее, а о заведении «Млын», куда ей предстояло отправиться на работу после полудня, и говорить нечего. Там ее ждали прыщавые фермеры и геморроидальные старикашки, которым не поможет и привязанный карандаш. Случалось, правда, что в «Млын» забредет кто-нибудь из парней Начальника или председательские телохранители, но те привыкли все получать задаром. А значит, она заработает в лучшем случае триппер. В худшем можно было схлопотать пулю между глаз. Просто так. Для смеха.
Расклад был обычным, и пора уже было к нему привыкнуть. Мария честно пыталась, но выходило плохо. Впрочем, пару недель назад появилась еще одна причина для дискомфорта. Такая же ужасная, как выпотрошенное и обезглавленное тело старой шлюхи из «Петушка» (голову нашли позже – она была насажена на церковный крест, а ливер оказался в кастрюле с любимым борщом Председателя городской управы). Впрочем, со шлюхами такое случалось. Это был профессиональный риск. Чего не скажешь о банкире Тряхлисе или «солисте» Хоботе.
Все знали, что Хобот был человеком Начальника, всегда работавшим в одиночку. Именно «был», потому что от него осталась только наиболее выдающаяся часть его тела, вставленная в рот банкиру, сваренному живьем. Мария видела все это своими глазами – она была в числе тех, кого пригласили для опознания. Не банкира, конечно, а Хобота…
Ее рука сама собой нырнула под кровать за бутылкой яблочной браги. Это было примитивное пойло, которое обухом било по голове, зато избавляло на время от всех проблем. Радикально. Лучшим средством была только веревка, но веревка – это то, что можно отложить и на завтра, и на послезавтра.
Она сделала три больших глотка. Голова загудела, словно надтреснутый церковный колокол. Через десять минут, вспомнив голенького и младенчески розового банкира с окровавленной соской во рту, Мария уже смогла улыбнуться. Человеческая плоть действительно была или уродливой, или смешной. Откуда же тогда бралась похоть?..
Она зевнула, широко открыв рот, и пнула ногой голодного пса. Кобель смотрел на нее недобрым взглядом. «Когда-нибудь сожрет меня», – подумала Мария равнодушно и принялась в пятисотый раз рассматривать картинки на стенах.
На выцветших фотографиях, вырезанных из старых журналов, были ухоженные дамы в вечерних туалетах, усыпанных драгоценностями, как ее кобель – лишаями, гладкокожие девушки, рекламирующие домашние солярии, и явно хорошо воспитанные мужчины в смокингах и с ослепительными оскалами. Документальная сказка. Волшебный сон, который для кого-то был повседневностью.
Мария почувствовала себя так, словно запустила в свежую рану присоленный палец… А ведь она была еще красива. Мешки под глазами и ранка на губе – это поправимо. Сложнее было с татуировками на внутренней стороне бедер. Татуировки остались на память об одном умнике, заодно лишившем ее девственности в двенадцать лет. По обе стороны ее сокровенного отверстия красовались две лежащие восьмерки – математические символы бесконечности. Одна с плюсом, другая с минусом.
У Марии действительно был огромный диапазон. Несмотря на большое количество клиентов, среди которых преобладало всякое отребье, ей до сих пор нравилось это дело. Особо чувствительной была грудь, мгновенно реагировавшая на ласку. На шее все еще не было ни единой морщинки. Взгляд с поволокой взволновал бы даже животное. В наследство от матери Мария получила здоровые, ровные, белые зубы и густые слегка вьющиеся волосы цвета потускневшей меди. Тонкие пальцы оканчивались твердыми острыми ноготками, способными не только нежно щекотать, но и грубо царапать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17