Ша заюлил и, заметив мой безучастный вид, залепетал об ошибке его служащих. Я тут же вмешался и великодушно предложил нашему гостю помочь исправить ошибки, допущенные нерадивыми подручными. Для этого мы не сочтем за труд и направим в отмеченные факсограммами адреса только что подписанные им заверения в полном отсутствии у него каких-либо возможностей и прав на нашей территории. Ша смешался окончательно, ибо лучше всех присутствовавших понимал, чем для него эта наша невинная «дружеская» помощь может обернуться. За попытку обмана ведущих фирм встреча с Интерполом и включение его «выдающихся» примет в мировой компьютерный банк криминальных данных для Ша была обеспечена.
Я заметил, как «магистр» стал медленно сползать со стула, возможно, с целью продемонстрировать раскаяние в каком-нибудь малоизвестном буддийском варианте, и поэтому закончил разговор рекомендацией не запылять нарядный костюм на коленях, а просто катиться прочь.
На прощание, в связи с его низкой мошеннической квалификацией, не выдержавшей даже нашу дилетантскую проверку, я добродушно посоветовал мистеру Ша сменить специализацию ремесла и увлечься, например, ограблением чердаков в густонаселенных домах, посвятив себя полностью освоению этого, пока еще вакантного у нас занятия. Чандрик выслушал перевод моей шутки с кислой краснорожей ухмылочкой. Но в коридоре, запутавшись в носках своих ботинок, приостановил меня за пуговицу пиджака и без тени юмора поинтересовался желанием Собчака принять от него энную сумму денег из личных сбережений за сохранение, несмотря на произошедший эксцесс, «дружеских отношений». Я, поняв суть предложения магистра, заявил ему, что наше с ним знакомство и так очень дорогого стоит, ибо окончательно разрушило мою веру во все «прогрессивное человечество». Далее я пояснил этому джентльмену то, в чем был тогда еще уверен: у служебного костюма председателя Ленсовета Собчака, как и у гроба, нет карманов. Эта эпиграмма разобидела Чандрика окончательно, чего он уже не смог скрыть, поэтому чуть было не попросил меня тут подождать, пока сходит в гостиницу за зонтом, чтобы разломать его о мою голову.
Собчак отставку сильно жуликоватого британца не одобрил, видимо, посчитав этот пакостный индусско-кенийский продукт многовековой успешной колониальной политики Англии способным к исправлению.
Однако возвратимся в вертолет. Я кратко доложил «патрону», что «нардепы», используя никчемную историю искаженных до неузнаваемости протокольных отношений Собчака с мистером Ша, разнесенную коридорным депутатским трепом «комиссионерами» профессора Ягьи, решили включить ее в «подарочный» набор критических выступлений сегодня на сессии, изобразив «патрона» как жуткого субъекта, вместо них самих пытавшегося продать, причем даже с моей помощью, гастрольному коммерсанту все скопом наиважнейшие интересы городского населения (?!).
«Патрон», услышав такое, с подозрением воззрился на меня, но, поняв, что я не шучу, засопел со смехом в не выключенный микрофон.
(В ту бытность вся эта история с неуклюжей попыткой приглянувшегося Собчаку господинчика, затеявшего при помощи нашего безучастного неведения обворовать крупные зарубежные концерны, ни у кого из нормальных людей сомнений относительно отсутствия какой-либо вины советской стороны не вызвала. Но пройдет немало месяцев с момента моего ухода, и на следующий день после покушения на меня, в начале октября 1991 года, Собчак, отвечая на вопросы журналистов о причине нашего расставания и желая хоть как-то раненого дискредитировать, вдруг примется вовсю использовать эту, первоначально вызвавшую его искренний смех, дурацкую байку в депутатском изложении. Сам при этом прекрасно зная, что в данном эпизоде все с нашей стороны действительно было абсолютно чисто и наивно безвинно. Собчачьи «макли» с мистером Ша начались значительно позже: в декабре 1991 года этому «дружку» моего бывшего «патрона» удалось зарегистрировать в Ленинграде фирму со 100-процентным иностранным капиталом, что было тогда большущей редкостью. Кроме того, господин Ша вдруг умудрился обосноваться в роскошном особняке Елисеева, что на Мойке, за обладание которым боролись много именитых людей нашего города. Немногим позже британскоподданный проходимец подпишет договор с б. «патроном» о своем спонсировании Игр Доброй Воли или, как в народе шутили, «игр дяди Толи», которые сами по себе были задуманы Собчаком для небывало грандиозного ограбления казны. Затем распоясавшийся вконец Чандрик заключит еще один аналогичный контракт, возжелав стать «спонсором» фестиваля американского кино летом 1994 года.
Разумеется, этот индусик-обаяшка не подарит никому ни гроша и ни цента. Зато, не вняв моему шутливому совету, а может, просто позабыв о нем, воспользуется всем спектром возможностей, предоставленных генеральному спонсору, и позволит себе обокрасть местных организаторов на огромную сумму. А в декабре 1994 года, когда эта книга претерпит уже несколько изданий, наш индийский кандидат в сибирские дровосеки бесследно исчезнет с места происшествия, оставив своих кредиторов скорбеть о безвременной и внезапной утрате.
Не нужно быть прокурором, чтобы предположить: без личного участия профессора «права» Собчака в подготовке краснокожего магистра «криминальных» наук этот «блистательный» коммерческий забег по нашей территории не мог бы состояться. — Ю.Ш.)
Мы уже подлетали. Потянулись необозримые и пока еще обихоженные поля пригородных совхозов.
Но не за горами тот спад, когда в «демократизированной» России сильно забурьянят десятилетиями обрабатываемые пашни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158