Он вызвал конвой, самолет оцепили, Егоров ничего предпринять не мог.
Потом на этой истории Егоров сделал свой козырной ход. Его управление подчинялось Дунаеву, а команду на штурм давал Ерин, министр внутренних дел. Управление по организованной преступности вывели из-под подчинения Дунаева и сделали самостоятельным. Егоров стал первым заместителем министра внутренних дел с подачи Скокова.
А Дима прилетел в Нью-Йорк и стал звонить Виктору Павловичу Баранникову.
— Вы просили позвонить через день?
— Позвоните завтра.
В течение девяти месяцев он постоянно звонил Баранникову, Степанкову. Они прилетали. Общались. А возвращению Димы всегда что-то «мешало»: то съезд народных депутатов, то импичмент, то референдум.
Что бы ни было, он жалеет о том, что судьба позже развела его с Дунаевым и со Степанковым. С Валентином Степанковым у них были очень хорошие отношения. Потом «Московский комсомолец» публиковал распечатку их разговоров. Но Степанков сам спровоцировал это, когда заявил, что «Якубовский его агент».
Фактически выдворенный из страны из-за внутренней борьбы политических группировок в окружении Б. Н. Ельцина, Дима не сидел в Канаде сложа руки. Память об этом времени — серебряная медаль Национального бюро Интерпола в России, кортик, врученный командующим Северным флотом за «личный вклад в обеспечение визита российских кораблей в Канаду», и другие награды.
Анатолию Лукьянову принадлежит образное выражение, что Якубовский «попал на периферию большой политической игры». Еще тогда он, опытный политик, советовал Диме быть осторожным, «не попадаться под топор или кувалду».
В интервью журналистам Наталье Косинец и Якову Посельскому на вопрос о связи имени Якубовского с рядом правительственных скандалов Лукьянов, уже прибавивший к своему политическому опыту тюремный, отвечал: «Это Господь Бог послал Якубовского этому правительству. Господь Бог. Скандал вокруг мальчика, для меня он мальчик, он мог бы быть моим младшим сыном, был раздут. И в тени скрылись и господин Бурбулис с его „красной ртутью“, и господин Чубайс с его распродажей народного достояния, и господин Полторанин с его деятельностью по Берлинскому дому науки и культуры, и господин Шумейко, который открестился от Якубовского, испугался. И вот только фигура Димы — молодого человека, молодого юриста осталась. И весь этот черный туман закрылся силуэтом Якубовского. Таким образом, он им Богом был дан, этот феномен, чтобы прикрыть громадное коррумпированное гнездо, которое свилось вокруг Президента…»
Более того, по мнению Лукьянова, Диме надо было выдать орден «за невольные заслуги по невольному прикрытию их безобразий».
«Гарантии закончились. Беги»
В июле 1993 года Якубовский приехал к Степанкову на дачу в Архангельское. Его тогда потрясло, как живет Генеральный прокурор. У всех дома: на одну семью, на две, а у Степанкова просто квартира. Они пошли вдвоем погулять, и тогда он признался Диме, что на него давят. А ещё через день-два Степанков позвонил Якубовскому: «Можешь ко мне срочно приехать?»
Дима подъехал с двумя охранниками и СОБРом на двух машинах к зданию Генеральной прокуратуры. Остановились не на Дмитровке, а на углу, рядом с Институтом марксизма-ленинизма. Якубовский пошел пешком.
— У тебя наше удостоверение с собой? — первое, что спросил Валя.
— С собой, — ответил Дима, хотя мог и не говорить.
— Давай!
Он забрал у Димы удостоверение советника Генерального прокурора и, секунду помедлив, произнес:
— Я давал тебе гарантии, они кончаются сегодня в двадцать четыре часа.
Дима хотел поговорить с ним. Тут зазвонил телефон. На проводе был Черномырдин. Степанков снял трубку, стал с ним разговаривать, а Диме сделал знак рукой: «Иди». И в эту минуту он умер для Димы как друг, потому что ему уже было наплевать на все их отношения, а сам — как политическая фигура.
Дима сел в машину. Там у него был мобильный телефон, не такой аккуратный, как сейчас, а довольно громоздкий.
С последней надеждой он позвонил Баранникову, тем более что они договаривались встретиться через пару дней, в выходной, на даче.
— Виктор Павлович, — говорит Дима, — я только что был у Степанкова, он мне сказал…
— Ты ещё здесь? — перебил его Баранников.
— Вы же меня приглашали на дачу…
— Ты давай уезжай, — сказал тот и положил трубку.
Якубовский поехал к Владимиру Панкратову, начальнику ГУВД, и все ему рассказал.
— Давай мы тебя проводим в аэропорт, — предложил тот и начал собираться.
— Володя, а пистолет не возьмешь?
— Если начальник ГУВД будет ходить с пистолетом, тогда вообще…
Как полковник Якубовский всех перехитрил
Летом 1992 года сложилась тяжелая ситуация на оружейном рынке. Многие пытались растащить его по частям. Возникла необходимость выяснить, кто на этом наживается. Оперативные методы, которыми действовал Баранников, ничего не давали. Какие-то результаты, конечно, были, но им никто не верил. А Дима придумал блестящий вариант.
Идея была гениальная: правительство выпускает три заведомо не нужные постановления. О том, что эти документы — «липа», знали всего два-три человека. Суть сводилась к переделу общего пирога. Естественно, должна была начаться схватка. Так и получилось.
Баранников предупредил Бориса Николаевича, что главный лоббист растаскивания оружейного рынка выдаст себя сам. И прямо на заседании Совета безопасности начался экспромт-концерт. Мотивировали чем угодно, начиная от государственных интересов и заканчивая выращиванием ананасов на луне.
На следующий день Баранников стал генералом армии, а Якубовский — полковником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73