Рассел покачала головой, стараясь придумать какой-нибудь план действий.
* * *
Лютер изучал ее лицо. Оно было умным, привлекательным, но и очень жестким. По нему можно было судить, насколько напряженно работает ее мозг. На лбу то появлялись, то исчезали складки. Время шло, а она не шевелилась. Затем глаза Глории Рассел открылись, обвели комнату, не упуская ничего из виду.
Лютер непроизвольно отпрянул: ее взгляд упал на него подобно лучу прожектора, ползущему по тюремному двору. Затем она перевела глаза на постель. С минуту она смотрела на спящего мужчину, а затем на ее лице появилось выражение, которое Лютер не смог расшифровать. Какая-то смесь улыбки и гримасы.
Она встала, подошла к кровати и вгляделась в Ричмонда. Всенародный любимец, живущий ради своей страны; по крайней мере, так думали люди. Человек истории. Теперь он не выглядел таким великим. Только половина его тела лежала на кровати, ноги были раскинуты, ступни почти касались пола. Неловкое положение, если не сказать больше, особенно раздетого донага человека.
Глаза ее пробежали по телу президента, задерживаясь на некоторых местах, что показалось Лютеру странным, учитывая то, что лежало на полу. Прежде чем Глория Рассел вошла в эту комнату и столкнулась лицом к лицу с Бертоном, Лютер думал, что услышит вой сирены и будет наблюдать за снующими по комнате полицейскими, следователями, медиками и коронерами, а у дверей дома будет, вероятно, стоять вереница автомобилей прессы. Очевидно, у этой женщины были другие планы.
Лютер раньше видел Глорию Рассел по различным каналам телевидения и постоянно встречал ее имя в газетах. Рассел трудно было с кем-нибудь спутать. Длинный узкий нос и высокие скулы – подарок от предков из племени чероки. Черные, как смоль, прямые волосы до плеч. Большие глаза, полные такой синевы, что они напоминали об океанских глубинах, таящих опасность для любого неосторожного.
Лютер осторожно пошевелился в кресле. Одно дело – наблюдать, как она в Белом доме разъясняет смысл последних политических решений. И совсем другое дело – видеть ее в комнате, где находится труп, когда она рассматривает пьяного, голого мужчину, лидера всего демократического мира. Лютеру уже надоел этот спектакль, и все же он не мог отвести глаз.
Рассел бросила взгляд на дверь и, быстро пройдя через комнату, заперла ее. Столь же быстро она вернулась к кровати. Она протянула руку, и на мгновение Лютер съежился от дурного предчувствия, но Рассел лишь погладила президента по лицу. Лютер расслабился, но вновь напрягся, когда ее рука скользнула на его грудь, едва задержавшись на густых волосах, и затем спустилась на его живот, поднимавшийся и опускавшийся в ритме дыхания.
После этого ее рука спустилась еще ниже, и она медленно стянула с него простыню и сбросила ее на пол. Ее рука протянулась к его паху и осталась там. Она посмотрела на дверь и опустилась на колени перед президентом. Лютер был вынужден закрыть глаза. Он не разделял интересов хозяина дома по части наблюдения представлений такого рода.
Прошло несколько долгих минут, и Лютер открыл глаза. Глория Рассел снимала чулки и аккуратно складывала их на стул. Затем она осторожно взобралась на спящего президента.
Лютер вновь закрыл глаза. Интересно, слышен ли внизу скрип кровати, подумал он. Возможно, нет: дом очень большой. И даже если слышен, то что это меняет?
Десятью минутами позже до Лютера донесся еле слышный невольный вскрик мужчины и тихий стон женщины. Но Лютер не открывал глаз. Он не знал, почему. Видимо, это была смесь животного страха и отвращения от неуважения к погибшей женщине.
Когда Лютер, наконец, открыл глаза, Рассел смотрела прямо на него. На мгновение его сердце замерло, но потом рассудок подсказал, что все в порядке. Она быстро надела чулки. Затем уверенными, плавными движениями подкрасила губы, глядя в зеркало.
На ее лице застыла улыбка, щеки раскраснелись. Она как будто помолодела. Лютер взглянул на президента. Он опять погрузился в глубокий сон; последние двадцать минут, вероятно, уже стерлись в его памяти как чрезвычайно реалистичный и приятный сон. Лютер посмотрел на Рассел.
Было ужасно видеть, как эта женщина улыбается, глядя прямо на него, в комнате, где совершилось убийство, не подозревая о его присутствии. Ее лицо было властным. И на нем было выражение, уже виденное Лютером в этой спальне. Эта женщина тоже вызывала ощущение опасности.
* * *
– Здесь надо все привести в порядок, кроме этого. – Рассел показала на труп. – Одну минуту. Может быть, он уже переспал с ней. Бертон, осмотрите каждый дюйм ее тела и удалите все, что дало бы возможность это установить. И затем оденьте ее.
Надев перчатки, Бертон пошел выполнять приказ. Коллин сидел рядом с президентом, понуждая его выпить очередную чашку кофе. Кофеин поможет ему протрезветь. Но лишь время окончательно приведет его в порядок. Рассел присела рядом. Она прикоснулась к руке президента. Теперь он был полностью одет, хотя волосы его были растрепанны. Его рука болела, но они перебинтовали ее, как могли. У него отменное здоровье; скоро все заживет.
– Господин президент! Алан! Алан! – Рассел повернула его лицо к себе.
Почувствовал ли он, что она сделала с ним? Вряд ли, думала она. Он так отчаянно хотел сегодня переспать с женщиной. Она отдала ему свое тело, не задавая никаких вопросов. А фактически, она изнасиловала его. Но, рассуждая здраво, осуществила его мечту. Неважно, помнит ли он о происшедшем, о принесенной ею жертве. Но, черт возьми, теперь он узнает, что она собирается делать дальше.
Президент приоткрыл глаза, но еще не воспринимал окружающее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24